Виталий Титов — Жизнь в стакане ч. 1

6 марта
Телефон звенел нудно и противно. Как бы мне не хотелось, а открывать глаза пришлось. На улице было светло. Да, зима закончилась, и это единственное, что меня радовало. Какой сегодня день недели? Судя по тому, насколько хотелось пить, вчера было воскресенье. Что ж, очередное начало очередной бесполезной рабочей недели. Я огляделся. Соседняя кровать пустовала. Интересно, Миха уже свалил или просто не ночевал дома?
Пытаясь не сильно трясти башкой при ходьбе, я поплелся на кухню. В чайнике было немного воды, поэтому пришлось лезть в холодильник. Внутри него была пугающая пустота, но! На панели стояла бутылка «Балтики «Кулер». Открыв это утреннее счастье, я залпом выпил половину и поставил бутылку на стол. Жрать не хотелось, хотя это не имело значения, так как в доме еды обычно не бывало. Допив пиво, я начал собираться на работу.
Мы с Михой снимали однокомнатную квартиру недалеко от метро Беляево. Конечно, не самый ближний свет, но когда рядом есть общественный транспорт, то это не так страшно. С Михой я познакомился на своей предыдущей работе. Мы быстро сдружились и после того, как он разошелся со своей гражданской женой, сняли эту хату. У него была кличка — «Миксер». Я не знаю доподлинно ее происхождение, но, думаю, это связано с большой Мишкиной любовью к различного рода коктейлям. Самым его обожаемым был «Лонг Айленд». Вообще, наше с ним пристрастие к алкоголю делало жизнь более веселой. Пусть всякие пидоры и говорят, что алкогольное опьянение — лишь иллюзия счастья, мне на них насрать! Если все мои пьянки действительно приносили удовольствие, то почему нет? Кто-то каждый день дует, кто-то ловит кайф от экстремальной езды, а кто-то и дня не может прожить без минета. Ну так пускай каждый делает то, что ему по душе. А если некоторые считают, что в жизни каждый мужик должен построить дом, вырастить ребенка и посадить дерево — вперед и с песней. Все эти долбанные мудаки в конце жизни поймут, что у них был шанс стать хоть чуть-чуть счастливыми, а они этот шанс просрали.
Днем мне позвонил Олег и попросил вечером съездить на какой-то склад и помочь загрузить какую-то бытовую технику. Планов у меня никаких не было, и поэтому я почти с радостью согласился. Мы с Олегом раньше учились в одном универе. Парнем он был отличным, никогда не взрывал мозг, общение с ним давалось легко и непринужденно. Он работал на доставке всякой недорогой ерунды со склада по розничным точкам торговли.
Договорились, что вечером он подъедет к Тимирязевской.
Он не опоздал. Хотя такой привычки у него и не было. Выбросив на грязный тротуар окурок, я сел в машину.
— Привет, Виталик — бросил он.
— Ну здорово. Что это тебе моя помощь вдруг понадобилась?
— Да не особо она мне нужна, помощь твоя, — ухмыльнулся он. — Просто мой напарник заболел, и я подумал, почему бы нам с тобой не повидаться.
Машина не торопясь выехала с Дмитровки. Водил он не очень хорошо, но мне было наплевать. Сам я шоферил и того хуже, и потому выебываться смысла не было.
— Ну рассказывай, как дела, — сказал он, покосившись на бутылку пива в моей руке. — Всё бухаешь?
— Как видишь. А хули еще делать? Сидеть целыми днями дома и дрочить?
— Виталик, я не понимаю тебя. Из-за твоих постоянных пьянок ты вечно проблем себе на жопу находишь. Неужели это может нравиться?
— Олег, — медленно произнес я с некоторым раздражением, — скажи мне, вот ты не бухаешь, не куришь, вообще ведешь правильный по мнению тупого большинства наших граждан образ жизни. И что? Ты доволен что ли? Или ты мазохист? Я, по крайней мере, могу уже сейчас вспомнить кучу таких вещей, которые тебе даже в самых смелых снах не снились.
Я не стал напоминать Олегу, что, кроме всего прочего, у него, несмотря на его возраст, до сих пор не было ни одной бабы! Это, конечно, смешно, но всё было именно так. Однако на такие вещи Олег обычно сильно обижался, а я этого не хотел. Он был хорошим другом, всегда готов был помочь, а всё остальное… Всё остальное было его делом.
— Виталик, — ответил он. — Меня моя жизнь полностью устраивает. Ты живи, как хочешь. Но запомни мои слова: ты об этом пожалеешь. Когда ляжешь в больницу с чем-нибудь конкретно неприятным, например, с печенью или сердцем, тогда ты заговоришь по-другому. И тебе будет совсем не до шуток.
— Бля, — улыбнулся я, — ты прям как моя мама. Олег, целью моей жизни не является прожить как можно дольше. Если я сдохну раньше, а скорей всего так и будет, то и хуй с ним. А пока я здоров и полон сил, я буду изо всех сил бухать, трахаться и вообще делать всё, что доставляет мне удовольствие.
— Дело твоё. Ты и так всегда делал по-своему.
Он замолчал. Мне продолжать разговор тоже не хотелось. Подобные беседы у нас были не редкостью. Одного я понять не мог: как Олег мог судить о том, чего никогда не пробовал? Вот если бы он побухал и поотрывался хотя бы полгодика и потом решил — это не моё, тогда да. А так все эти его высказывания были просто водой, не несшей в себе никакой смысловой нагрузки.
Мы приехали на склад, погрузили чайники и микроволновки и отправились обратно. Он выкинул меня у метро и я поехал домой.
Миха еще не спал. Я похавал макароны, которые остались после него и лег спать. Засыпая, я вспомнил, что послезавтра 8 Марта. Что ж, чем не повод?
8 марта
На следующий день мне написала Ленка и предложила встретиться на праздник. Но я уже договорился встретиться с друзьями: Гином, Витьком и Ватой. Решили устроить этакий мальчишник в этот день международного мужского лицемерия. Ленка заявила, что я перестал уделять ей вообще какое-либо внимание и обиделась. Я решил в первый свободный выходной обязательно позвонить ей и, если она будет в настроении, договориться о встрече.
Наступило восьмое. После работы я сразу отправился в кафе, где уже сидели Витёк и Гин. Обычная такая кафешка без названия, с ценами, при которых не нажраться было бы просто грех.
Эта парочка уже глушила пиво.
— Здорово, Виталик, — поприветствовал меня Витёк. — Как дела?
— Пока не родила. Привет. Я гляжу, вы уже начали.
— А хули ты думал, — засмеялся Витёк.
— Во сколько приедет наш разлюбезный Вата? — поинтересовался я.
— Обещал через полчаса быть, — ответил Гин. — Рассказывай, что у тебя нового.
— Да нет ни хрена нового. Ленка вчера писала, предлагала встретиться. Но я сделал выбор в вашу пользу.
— Ты всё еще общаешься с этой шалавой? — поддел меня Витёк. — Она ж с пол Москвы переспала.
— Ты не прав. Не с пол, а почти со всей, — отпарировал я. — Она не бОльшая шлюха, чем ты! Ты ж у нас любитель спать с кем ни попадя.
— Я парень, мне можно. А она всё равно шлюха!
— Ну и хуй с ней, — сказал я. — Тебя это что, ебёт что ли?
— Так, — влез в наш разговор Гин, — мы пришли сюда бухать или тупых баб обсуждать? Давайте, пока нет этого чудика, возьмём водки!
Предложение это было нами с радостью поддержано и незамедлительно приведено в исполнение. Короче говоря, когда через час приехал Вата мы успели выпить два пузыря и отшлифовать пивком.
— Ну вы как всегда, — бросил он с порога, — подождать не могли?
— А чего тебя ждать, ты ж мало пьёшь! — отсалютовал Витёк. — Водку будешь?
— Не буду. Я пива попью.
— Ну вот видишь, — сказал я, — а еще просишь тебя ждать.
— Виталик, ваши алкогольные способности мне известны. Вам бы только нажраться, а я хочу цивильно отдохнуть.
Но я видел, что Вата улыбается. Я мог бы назвать его другом, если бы не одно но. Я знал его много лет, и мне всегда казалось, что Вата общается со всеми с некоторым сарказмом. Мол, вы хорошие парни, а я всё равно лучше и умней. Из всей нашей компании такое мнение было лишь у меня. Все остальные считали Вату суперским парнем. Ну да ладно, у каждого в башке свои тараканы.
Вечер прошёл в хорошей атмосфере. Часов в одиннадцать решили ехать по домам, т.к. всем завтра надо было на работу.
Как я доехал до Беляево, я не помню, зато помню, что было потом.
Зайдя в квартиру я услышал ржач из кухни. Навстречу вышел Миха и сообщил, что он тут пару телок привёл, можно типа отдохнуть. Как будто не видел, что я уже наотдыхался.
— Да ладно тебе, — сказал Миксер. — Ща еще немного выпьем, трахнем их и с чистой совестью пойдем спать.
— А чего за бабы-то? — спросил я.
— Да нормальные. Пойдем, сам увидишь.
Я зашел на кухню и увидел. Нормальные. В смысле нормальные, обычные шмары. Одну звали Юля, вторую — не помню. Пили они какое-то дешевое вино. Я не отказался от пары стаканов. Как ни странно, в башке начало проясняться. Миха пиздил о чём-то без умолку. Мне подумалось, что свою кличку он получил не за пристрастие к коктейлям, а за свой язык.
Время шло, спать хотелось всё больше и больше, и я решил пойти умыться. За мной в ванну зашла эта Юля и закрыла дверь на задвижку.
Сосала она средне, однако кончить мне всё же удалось.
— Пойдем поваляемся в кровати, — сказала она, — а когда снова будешь готов, трахнемся.
— Пошли, — ответил я.
Мы легли и через минуту я крепко заснул.

10-12 марта
На ближайшие выходные мы кое с кем из старых знакомых решили сгонять в клуб, попить коктейлей и потанцевать. Договорились на субботу, однако в пятницу делать было решительно нечего.
— Мих, давай в пятницу вечерком пива попьем, — предложил я.
— А чего, давай!
И мы пошли в бар, располагавшийся недалеко от нашей хаты. Заведение скучное, но цены там были как раз по нашему карману. С нами согласилась пойти подруга Миксера, Маша. Девкой она была неплохой, весёлой и даже вроде неглупой.
Миха заказал себе отвертку, мы с Машкой пили пиво.
— Блядь, — выругался я, — вот сидим мы тут, пьём дешевое бухло, а кто-то попивает дорогущие коктейли где-нибудь на Мальдивах. При этом за жизнь многие из этих мудаков не сделали ни хуя. Несправедливо это!
— А тебе завидно что ли? — Миха закурил сигарету.
— Не в этом дело. Просто при раздаче жизненных карт, если так можно выразиться, мне одно гавно наприходило.
— А ты сумей их правильно разыграть, — сказала Машка, — а не сиди здесь и не жри пиво.
— А ты сумей их правильно разыграть, — передразнил я её. — Как у тебя всё просто. Я могу выжать из ситуации максимум и всё равно буду в жопе по отношению к тем, кому просто больше повезло при рождении.
— Но ты, Виталик, не забывай, — Машка посмотрела мне в глаза, — что кому-то ещё хреновее, чем тебе. И что делать им?
Приятно было видеть напротив себя умную девочку. Это в наше время слишком большая редкость.
— Ничего не делать! — почему-то огрызаюсь я. — Я про это и говорю. Ведь так нечестно. И не надо мне говорить, что жизнь вообще штука несправедливая. Без вас знаю… Бесит меня.
— А что ты бесишься-то? — спросил Миха. — Может тебе в следующей жизни повезёт. И станешь ты каким-нибудь Тимоти.
И заржал, придурок.
— Иди ты в жопу со своим Тимоти!
Тут я сделал серьёзное лицо.
— Знаешь, вот мы сейчас тут с вами сидим, трещим, и я уверен, что так оно и есть. Что мы действительно сидим, трещим. Ну вы поняли. А вот то, что у нас будут другие жизни, я сомневаюсь. Не стоит жить иллюзиями, мать их, они часто так и остаются иллюзиями.
Миха улыбнулся.
— Вот это ты хорошо сказал. Давайте же выпьем за жизнь без розовых очков!
Мы выпили, заказали ещё. Разговор перешёл на общие темы, как это часто и бывает. Мне хорошело с каждой новой кружкой. В результате к концу вечера я уже был прилично пьян.
Машка сказала, что ей пора домой, и Миксер поплёлся её провожать. Не думаю, что из вежливости, а наверняка надеясь припарить ей кочан. Хотя, если это так, то он просто дурак. Я Машку знал мало, но у меня сложилось впечатление, что она не даст просто так, тем более такому чуваку, каким был Миха.
Сам я отправился домой. С трудом помню дорогу, но знаю точно, что заснул как всегда в таком состоянии моментально и спал без снов.
Проснулся я оттого, что Миха тряс меня.
— Пиво будешь? — поинтересовался он.
— Буду. А сколько время?
— Одиннадцать.
Он поставил перед моей кроватью банку «Семёрки» и ушел на кухню. День начинался неплохо. Я встал с кровати, протёр глаза и открыл пиво.
Миха куда-то свалил, а я полдня пялился в телек. Смотреть кроме спортивного канала было нечего.
Ближе к вечеру я позвонил Андрюхе. Решили идти в клуб на Тульской где-нибудь часов в одиннадцать. Кроме нас собирались идти девушка Андрюхи, еще один наш друг Леха и его девушка. С Андрюхой и Лёхой раньше мы учились в одной группе в универе. Парни они были при деньгах, но оставались для меня весьма хорошими друзьями. Конечно их убеждённая моногамность не могла не вызывать у меня улыбки, но, в конце концов, каждый дрочит, как он хочет. Бухали они редко, но метко, так что каждая наша с ними встреча оборачивалась конкретной попойкой.
Мы встретились в метро и отправились в клуб. Народу было немного. Мы прошли к бару, они заказали водки и пива, а я решил побаловать себя двумя порциями текилы и «Лонг Айлендем». Сев за столик, мы выпили и Андрюха сказал:
— Виталик, слушай, тут скоро днюха у Толи, надо бы решить, что подарить.
— Давай решим, — ответил я, — только у меня сейчас с баблом не очень, так что вы, если что, скиньтесь за меня, я потом отдам.
— Без проблем, — Дрон прищурился. — Как твои дела-то? Давненько не виделись.
— Да вроде всё заебись, живой пока, ёбт.
Я покосился на Кристину, девушку Андрюхи. Она не любила, когда кто-то в её присутствии матерился. Проблема была в том, что я не любил, когда в моём присутствии находилась она. Как девушка она была… Никакой! Ну не вызывала она у меня никаких эмоций, и всё тут. Люди, которые были мне равнодушны, раздражали меня еще больше тех, кого я ненавидел. Поэтому я назло ей старался побольше выражаться. Но на этот раз она промолчала.
— Знаете, чем мне нравятся ночные клубы? — обратился ко всем Андрюха. — Тем, что здесь ни среди персонала, ни среди посетителей нет этих вонючих хачей! Прям душа радуется.
— Да, это точно, — согласился Лёха. — Таких мест в Москве осталось немного.
— А чем, собственно, вас хачи не устраивают? — поинтересовался я.
— Виталик, ты чего? Сдурел совсем, — ответил Дрон. — Как это чем? Эти сраные морды повсюду — на рынках, в магазинах, в бизнесе, даже в ментуре. Они трахают русских девчонок, скупают русские земли, ублюдки, ведут себя, как дома.
— Слушай, Дрон, — я резко наклонился к нему, — а хули тогда ты здесь сидишь?
— В смысле? — не понял он.
— В том смысле, — я продолжал смотреть ему в глаза, — что если ты такой умный, всё это видишь и понимаешь, то не хера тут сидеть, да водку жрать. Разглагольствовать легко! А ты сам чего-нибудь сделал, чтобы это изменить?
— А я то чего сделать могу, — Дрон сделал большой глоток пива. — Это наше правительство допустило…
— Дурак ты, Андрюха, — резко перебил я его и сделал глоток коктейля. — В нашей стране такие понятия как правительство, государство и прочие всегда были достаточно абстрактными. Вот если б каждый из нас не занимался хуйнёй, не пустословил, а реально что-то делал, тогда б всё бы изменилось. Мы сами позволили, чтобы эти хачи сраные чувствовали себя, как дома. Вот ты хоть раз слово им поперёк сказал? А ты, Лёх? Ничего никогда вы им не говорили и не скажете. Смотрите, как в долбаной Прибалтике к русским относятся. Они, конечно, пидоры, но они нас ненавидят не на словах, как мы хачей, а на деле. Попробуй нормально прожить где-нибудь в Латвии. Так тебя там так задрочат, что ты через месяц сам свалить захочешь. Вот и нам с черножопыми надо так же. А мы сидим и в хуй не дуем!
— Виталик, а что же ты тогда ничего не делаешь? — впервые за время спора подала голос Кристина.
— А потому, — ответил я, — что я такое же чмо, как и вы все, Кристин. Мне тоже всё до фонаря. Просто не надо орать, типа, мы хачей ненавидим, а самим только о своей жопе, на хуй, блядь, заботиться!
— Вообще то тут девушки сидят, — сказал Дрон. — Не надо при них так говорить. Мне неприятно.
— Ладно, — Лёха примирительно улыбнулся, — мы сюда отдыхать пришли, а не спорить. Давайте еще по одной.
— Так водка почти закончилась, — я посмотрел на практически пустую бутылку. — Надо бы еще купить. Я вас поддержу.
Часа в три ночи девки начали канючить, что они устали и хотят домой. Парни, как настоящие джентльмены, мать их, конечно, решили их проводить. Мне домой не хотелось, да и денег на такси у меня не было. Мы попрощались.
Я взял ещё пива, сел за пустой столик, закурил и задумался.
Да, сколько же в нашем мире теорий! Каждый урод считает, что прав только он, что его мировоззрение и есть единственно верное, что он один понимает как и для чего мы живём. У меня ведь тоже на всё имеется своя, может быть и не очень оригинальная, но точка зрения. Только я прекрасно понимаю, что это всё, наверняка, бред и не имеет ничего общего с реальным положением дел. Никогда не считал себя умнее других, как, например, Гин. Ну и ладно, пусть каждый остаётся при своём. Какая разница, ведь все мы живём в стакане.
Время тянулось медленно, и я решил пойти и немного потанцевать. На танцполе народу ощутимо прибавилось. Я пролез в середину и, не обращая ни на кого внимания, начал колбаситься. Через полчаса мне это дело надоело, и я пошёл еще за пивом.
Вот жопа! Все столики оказались заняты. И когда только народу столько набежало? Я стал оглядываться по сторонам, всё же надеясь найти свободное место.
— Молодой человек, — вдруг услышал я совсем рядом женский голос, — если хотите, вы можете сесть за мой столик.
Я оглянулся. Совсем рядом в одиночестве сидела темноволосая довольно симпатичная девушка. На вид ей было около двадцати двух. Рост определить было сложно, но мне показалось, что она примерно с меня. Я был порядочно пьян и потому с улыбкой ответил:
— Не могу отказаться от предложения такой красивой девушки.
Сев за столик, я посмотрел на то, что она пьёт. Похоже на мартини. Значит она, скорее всего трезвая, и напиваться не собирается. Что ж, можно просто поболтать.
— А как вас зовут? — поинтересовалась она.
— Виталик. А вас?
— Светлана. Давай на ты.
— Давай, конечно! — с радостью согласился я.
— Ты здесь один?
— Один. Мои друзья уехали, а мне захотелось побыть до утра.
Про отсутствие денег на такси я, по понятным причинам, умолчал.
— Я тоже одна. После тяжёлой недели решила немного расслабиться.
Интересно. Это не причина приходить в клуб одной. Она была вполне привлекательной, и, думаю, найти человека, который согласился бы с ней пойти, смогла бы легко. Говорить это вслух я, разумеется, не стал.
Мы стали болтать о всякой ерунде, оказалось, что она очень любит Гарсию Маркеса, что не могло меня не порадовать. Света заказала еще мартини и предложила мне меня угостить. Я из гордости, конечно, ложной, отказался и практически на последние деньги купил пива.
Часов в пять она сказала, что собирается домой.
— Если хочешь, я могу тебя проводить, — предложил я, уверенный, что получу отказ.
Света посмотрела на меня и просто сказала:
— Хочу.
Жила она недалеко, минутах в пятнадцати ходьбы от клуба. Когда мы подошли к её подъезду, она спросила:
— Зайдёшь?
Я как-то даже немного растерялся. Не думал, что всё будет так хорошо. Да и не была она похожа на девушку, которая в первый вечер приглашает парня к себе домой. Но и отказываться я не собирался.
— Зайду. А почему нет?
Пока мы ехали в лифте, у нас случился короткий разговор.
— Понимаешь, Виталик, у меня дома сын. Ему восемь.
В голове молнией пронеслась мысль: а сколько же ей тогда лет? Словно угадав мой немой вопрос, она сказала:
— А мне двадцать семь. Я не буду рассказывать тебе про свою жизнь — это не твоё дело. Я не дам тебе своего номера телефона — он тебе не нужен. Сегодня мы видимся в первый и последний раз. Если тебя что-то не устраивает, уезжай.
Двери лифта открылись.
— Я всё понимаю и меня всё устраивает, — выдавил я из себя.
Не хера я не понимаю. И жизни я не хера не знаю. Сколько буду жить — столько буду удивляться.
Когда через два часа я вышел из её квартиры, у меня было чувство, что я — не песчинка в этом мире, я — атом в нечто даже большем, чем вселенная.
Кто-то живет по законам, механизм которых я и вообразить не могу. Ну да ладно, любой опыт — это то, на что в последствии можно опереться. Лишним не будет…
На следующий день я решил позвонить Ленке. Наши отношения с ней лежали в не очень понятной даже для меня плоскости. Нет, что мне было надо от неё, понятно. Но вот что хотела от меня она? У неё парней было больше, чем денег у Романа Абрамовича. Просто я стал замечать, что раньше она ко мне относилась с ненаигранным равнодушием, инициатором наших встреч был только я, мы никогда не ссорились. Короче, я был для неё таким же обычным, как и все другие.
Однако в последнее время я стал замечать, что что-то изменилось. Она стала мне звонить, назначать встречи, а если я отказывался, расстраивалась и ругалась. Я не мог понять, в чём дело.
И сегодня мне захотелось хоть что-то прояснить.
Мы, как всегда, договорились встретиться у неё дома, благо жила она одна в двухкомнатной квартире. Вечером я приехал к ней. Она встретила меня с улыбкой и по-моему искренней радостью. Мы выпили бутылку не особо хорошего вина, но мне было наплевать. После этого мы занялись тем, за чем я обычно к ней и приезжал. В чём, в чём, а в этом ей нельзя было не отдать должное.
Затем она предложила мне поесть. Хавал я не так часто и потому не отказался. Она позвала меня на кухню, поставила на стол кастрюлю с картошкой, рядом тарелку с сосисками, и я с аппетитом принялся за дело. Сама она есть не стала, а просто села напротив и сказала:
— Виталик, а давай сегодня куда-нибудь сходим. В кино, например.
От неожиданности я подавился картошкой и закашлялся. Приехали.
— В смысле? — задал я идиотский вопрос.
— В прямом. Мы с тобой никогда никуда не ходили. Я хочу сходить.
— Что-то раньше у тебя подобных желаний не возникало, — настроение моё стремительно портилось.
— А теперь возникло. Послушай, я понимаю, в прошлом я была… как бы это сказать…
— Ты вела себя немного вольно, — подсказал я.
— Ну да. А теперь… Не знаю. Я хочу, чтобы у меня был постоянный парень. Я повзрослела. Ты мне очень нравишься. Ты не такой, как другие. Я хочу, чтобы ты стал моим парнем.
— Ты серьёзно? — ситуация начинала меня просто раздражать. — Значит, я буду твоим постоянным парнем, а все другие будут приходящими, да?
— Нет, Виталик, нет! Я обещаю! Я тебя прошу, я умоляю!
Мне показалось, что она вот-вот заплачет. Вот так, блядь, история. Я нахмурился.
— Послушай, Лена, — сказал я с расстановкой, — начнём с того, что я тебе не верю. Это раз. Я к тебе не испытываю таких чувств, чтобы начать встречаться. Это два. И я не верю, что люди могут меняться. Тем более так радикально. Это три.
— Господи, Виталик, — она действительно заплакала, — как ты не понимаешь!? Я хочу начать новую жизнь. С тобой! Что мне надо сделать для тебя? Что???
У неё началась самая настоящая истерика. Не думал я, что посещение обычной подруги закончится вот так.
Я сказал твёрдо и спокойно:
— Ничего, Лен, ничего. Начни свою новую жизнь с кем-нибудь другим.
Тогда она действительно сорвалась.
— Ну и вали отсюда, урод! — она вскочила. — Ненавижу тебя! Так и останешься навсегда один! Вали, я сказала!
Я встал и пошел в коридор. Ленка продолжала кричать. Я оделся и вышел в подъезд.
Интересно, что это было? Непохоже на критические дни. И на лицемерие тоже непохоже. Хотя…
Возможно, завтра к ней придёт другой парень, они, как и мы сегодня, переспят, и она предложит ему то же, что предложила сегодня мне. А когда он откажется, она устроит ему истерику. И так будет продолжаться, пока не найдётся тот, кто скажет «да». Женское коварство не знает границ. Как и мужская глупость…

17-18 марта
Следующая рабочая неделя прошла совершенно бездарно. В четверг хотел съездить на панк-концерт, но так заебался на работе, что желание пропало.
Зато в субботу я, Гин и его друг Макар решили съездить в бар со стриптизом.
В пятницу вечером я после работы приехал домой и застал там Миксера с какой-то толстой бабой. Они сидели на кухне и бухали. На столе стояли бутылка водки, несколько бутылок пива и коктейлей.
Я немного попил с ними, и они ушли в комнату. Когда они уходили Миксер обернулся, улыбнулся и прикрыл дверь. Наверно, гордится своей очередной стрёмной бабой. Хотя, что уж тут говорить, я тоже не гнушался подобными чудесами природы. По большому счёту, для меня секс делился на два вида: с любимой девушкой и со всеми остальными. Люблю ли я кого-нибудь в данный момент, понять я не мог. Поэтому и секс всегда был однообразным. Нет, конечно, бывали такие девки, с которыми я получал совершенно дикое удовольствие в постели, а бывали и такие, с которыми трахаться было всё равно, что дрочить. Но это были лишь физические ощущения. Морального удовлетворения от секса я так ни разу и не получил. Ну и хер с ним, с удовлетворением, может его вообще не бывает.
В комнате эта жирная шалава орала так, что мне начало казаться, будто Миха ебёт её во все щели одновременно. Кто знает, может так оно и было.
Я допил остатки пива и коктейля, сходил до палатки, купил еще три бутылки «Семёрки» и вернулся домой. Крики из комнаты продолжали время от времени доноситься, но меня это не беспокоило. Я спокойно потягивал пиво, курил и старался не думать о серьёзных вещах. Не хотелось грузиться.
Наконец, эта бабища свалила. Миха тоже стал собираться, сказав, что идёт к какому-то другу на хату. У него в районе было много знакомых, я же практически никого не знал.
Оставшись в одиночестве, мне захотелось кому-нибудь позвонить и пригласить в гости. Но звонить было решительно некому. Баб в записной книжке было много, но многие всё равно бы отказались, а от остальных меня тошнило. Поэтому я включил телек, посмотрел кусок очередного тупого американского фильма, затем постелил кровать и лёг.
С утра похмелья практически не было. Миха крепко спал, видимо совсем недавно вернулся с пьянки. Я сходил до магазина, прикупил пельменей, плотно поел и уткнулся в телек.
В бар я приехал первым, потому взял кружку пива и картофель фри. Через полчаса подтянулись Гин и двое его друзей — Макар и Кан. Водку решили не брать, а убиться по пиву.
— Ну, Гин, что нового? — спросил я. — Как там Витёк?
— Да нормально вроде. Я звал его сегодня с нами, но он решил к тёлке какой-то поехать.
— Хм, это меня не удивляет, — улыбнулся я. — Бабник херов!
Пиво лилось как никогда хорошо, поэтому к началу стриптиза, а он начинался в одиннадцать, мы все были уже тёпленькими. Гин с Канном подсели за соседний столик к каким-то трём тёлкам, чуть позже к ним присоединился и я. Бабы оказались скучными и пустыми. Таких впрочем большинство.
Начался стриптиз. Я выдвинул стул, чтобы было лучше видно и стал созерцать. Надо сказать, что все эти танцующие голые прошмандовки никогда не вызывали у меня хоть что-то, похожее на возбуждение. Было интереснее наблюдать, как они, обвиваясь вокруг шеста, этого не самого удачного фаллического символа, из кожи вон лезут, чтобы понравиться этой быдлянской пьяной публике, к коей относились и мы. Наверно, эти шлюшки только и ждали, что после окончания танца к ним подойдёт какой-нибудь обожранный извращенец и предложит тысяч пять за ночь. Возможно, им иногда везло.
К шесту вышла очередная стриптизёрша. Бегло оглядев аудиторию, она почему-то направилась ко мне. Взяв меня за руку, эта блядь потащила меня к шесту. Становилось интересно. Раздеваясь и танцуя, она умудрилась и с меня снять толстовку, футболку и джинсы. Дальше стало хуже. Она положила меня на пол, который был охуенно холодный, и стала крутить жопой прямо перед моим носом. Ну что ж, жопа у неё была красивая, и я с радостью её облапал. Наконец, она подняла меня. Танец подходил к концу. Напоследок эта дура зачем-то сдёрнула с меня трусы. Пиздец! Я стоял перед сотней человек и из одежды на мне были плэйер, туфли и носки. Но зато овации были бурными. Причём, уверен, адресовались они именно мне. Стриптизерша собралась сваливать, но напоследок шепнула мне на ухо:
— За полторы тысячи сделаю тебе минет.
Я оделся, пошел к нашему столику и по дороге задумался над её предложением. Бля, денег у меня не было, а занимать у Гина в западло.
Макар ржал. Гин с Каном тоже.
— Виталик, теперь ты звезда, — сквозь приступ смех сказал Макар.
— Ага, мирового масштаба, — улыбнулся я.
Мы попили еще пива и засобирались домой. Метро было закрыто, и Гину пришлось поймать тачку. Ночевать я остался у него.

19-21 марта
На следующей неделе у меня наступила весенняя депрессия. Никаких объективных причин для этого не было. Настроение было поганым, делать ничего не хотелось, даже пить. Я ждал пятницы, как шестнадцатилетний подросток ждёт первого в жизни траха. Но вот наступила пятница, а лучше мне не стало.
Придя вечером с работы, я застал Миху, который судя по всему куда-то собирался.
— Куда намылился? — спросил я, падая на кровать.
— На хату тут недалеко. Ты чего грузный такой? Погнали лучше со мной.
— И чего там будет? — с кислой рожей поинтересовался я.
— Ну ты там никого, кроме Машки, наверно, не знаешь. Но будет весело. Бухло, девки, музон нормальный. Весело будет, сто пудов!
— Знаю я ваш музон. Электронщина сраная, от которой у меня потом башка, блядь, болит.
— Она у тебя не от этого болит, — засмеялся Миха. — Пошли уже, не хуй дома киснуть.
— Ладно, пошли, — согласился я, вставая. — Ты прав, дома делать нечего.
И мы пошли. В двухкомнатной квартире народу было, как сперматозоидов в яйцах у негра. Совершенно незнакомые рыла, многие уже в гавно, какие-то телки, отдалённо напоминающие проституток, долбящая мне прям по мозгу музыка. Короче, пиздец!
Плохо было и то, что я был абсолютно трезв. Это надо было срочно исправлять. Я сел на диван с какой-то единственно симпатичной бабой. Она пила «Миллер». Перед диваном стояли две бутылки водки. Я взял открытую, налил полпластикого стаканчика, залпом выпил и запил абрикосовым соком, по счастью стоящим здесь же.
В комнате кроме нас, было еще три парни и две девки, которые самозабвенно отрывались под транс. На пьяных они похожи не были. Интересно, что они принимали? Наркотики никогда лично меня не увлекали и не расслабляли. Просто я знал, моя тема — это алкоголь, так зачем мучить себя другой хуйнёй?
— Как ты можешь пить эту гадость? — глядя как я выпиваю второй стакан, спросила рядом сидящая тёлка.
— А что пить то? — ответил я вопросом на вопрос. — Этот твой компот?
И я кивнул на бутылку «Миллера».
— Мне нравится, — пожала она плечами. — Тебя как зовут?
— По разному. Чаще Виталик.
— А как еще зовут?
— По разному, — я снова налил себе водки.
— Забавно, — улыбнулась она. — А меня Юля зовут. Всегда.
Всегда, блин. Что за понты? Всегда Юля. Самой то ей не смешно?
Я поднёс стакан ко рту. Она мягко взялась за него, и мне пришлось отпустить.
— Хватит пить, — с улыбкой сказала она.
— Это еще почему? — я сразу встал на дыбы.
— Давай лучше поговорим. А то кроме тебя тут разговаривать вообще не с кем.
— Ну давай, — усмехнулся я. — И о чём?
— Расскажи о себе. Как живёшь, чем дышишь?
В общем начался у нас с ней обычный трёп. Но, как ни странно, он меня не напрягал. Она что-то там говорила про свою работу, еще про что-то. Я не слушал, а витал где-то в своих мыслях. На кухне я отыскал почти полный ящик пива, прихватил из него пару бутылок, и, коль уж она не хотела, чтобы я пил водку, начал глушить пенное.
Народу стало меньше, музыка тише. В соседней комнате спали два чувака. Когда мне приспичило поссать, то в туалете я обнаружил сидящего на унитазе кекса, а на его хере скакала какая-то шмара. Пришлось ссать в ванне. Но вообще стало значительно тише и приятней. Даже Миха куда-то делся. Тем лучше.
Короче говоря, из способных самостоятельно передвигаться, остались я и Юля. При этом я был лишь в лёгкое гавнецо. Приглядевшись к ней, я подумал, что она даже симпатичнее, чем мне сначала показалось. Картину портили лишь её светлые волосы.
Много рассказывать дальше смысла нет, замечу лишь, что занимались мы с ней всем, кроме самого секса в самом прямом его понимании. Депрессия моя сразу улетучилась. День из скучно-обыденного превратилась в весьма позитивный!
Собираясь уходить с квартиры, мы задумались над тем, можно ли оставлять её открытой, т.к. разбудить двух спящих парней не представлялось возможным. Сошлись на том, что не сидеть же нам здесь до утра, и поэтому мы без всяких угрызения совести свалили.
Я предложил Юльке проводить её домой, но она сказала, что не боится и вполне дойдёт сама. Мне же лучше. И я потопал домой. Время было часа три.
Подходя к своему дому, я увидел, как из соседнего двора выезжает ментовской патруль и едет прямёхонько ко мне.
— Вот пидоры, — пробормотал я сквозь зубы.
Из газели вылезли два мусора и один в традиционно-грубой форме сказал:
— Документы.
Я дал ему паспорт.
— А почему прописка другого района? Ты чего здесь делаешь?
— Я квартиру снимаю, — язык предательски заплёлся.
Мент зло посмотрел на меня.
— Ты пьяный что ли? Это, наверно, ты магазин сейчас ограбил.
Вот урод! Бесит меня их мусорское отродье!
— Какой еще магазин? — спросил я.
— Он еще спрашивает! — нагло вякнуло второе чмо. — Ты откуда идешь?
— Из гостей. Немного попил пиво.
— Ага. Показывай давай, чего в карманах.
Мне ничего не оставалось делать, как подчиниться. Я достал кошелёк и телефон и вывернул карманы. Один из этих уёбков выхватил у меня кошелёк, в наглую обшманал его, убедился, что ничего для них интересного в нём нет и вернул обратно. Выглядел ментяра явно расстроенным. Он еще раз посмотрел на меня сверху вниз и сказал:
— Всё, садись в машину. В отделении с тобой разберутся.
И мы поехали в отделение. Ебашили мы почему-то очень долго. Когда наконец приехали, один из этих сучар повёл меня на второй этаж, завёл в кабинет, отдал оперу мой паспорт и съебался.
Опер стал рассматривать мой паспорт, затем поднял на меня взгляд. Разумеется не представившись, он сказал:
— Что-то глаза твои мне не нравятся… Наркоман, что ли?
— Никакой я не наркоман. С какой стати?
— Ну если не наркоман, покажи-ка мне свои вены.
Я снял куртку, закатал рукава свой клетчатой рубашки и продемонстрировал вонючему оперу вены. Убедившись, что с ними всё в порядке, он задал вопрос, который ввёл меня в полный ступор:
— А может ты в пах колешься?
Никакого желания снимать штаны перед этим ублюдком у меня не было. Но он внезапно смягчился.
— Ладно, я вижу, ты парень нормальный. Просто недавно трое магазин ограбили тут недалеко. Вот мы всех и проверяем.
Он отдал мне паспорт и милостиво сказал, что я могу быть свободен. Спасибо, блядь!
Выходя из ментовки, я подумал, что если ад есть, то обычных людей там будут просто мучить, а всех ментов черти будут вечность драть в жопу.
Проснувшись сутра, я обнаружил на кухне готовящего завтрак Миху. Рожа его оставляло желать лучшего. Опухший, заспанный и в дурном расположении духа, он варил пельмени. Я решил рассказать ему о вчерашних приключениях. Но до истории с ментами я так и не дошел, потому что как только я сказал ему про Юлю, он как-то странно с удивленно-сочувствующим видом поднял на меня глаза.
— Виталик, ты совсем дебил? — Миха помешал пельмени.
— А что такое, — я сразу напрягся. — Она что, болеет чем-нибудь?
— Какое, блядь, болеет? Ты знаешь, кто она вообще? Эта Юлю — девушка второго бандита в нашем районе. Пиздец тебе!
— Да ладно, не пугай, — я попытался сказать это как можно более спокойно. — Этого ж никто не видел, а сама она не дура, чтобы трепать об этом.
— Она то не дура, — согласился Миха. — Но вот скажи, кто последний свалил с хаты? В смысле, перед вами?
— А я ебу? Я там и так не знал никого. И вообще, какая разница? Мы же в тот момент еще ничего не делали.
— Да? А прикинь, что тот чувак, не знаю уж кто им был, возьмёт и ляпнет Юлькиному парню, что так и так, уходил из квартиры, а там твоя Юлька наедине с каким-то кексом осталась?
— Бля, — ответил я, — вероятность этого очень мала. Ничего не будет!
— Наивный ты, Конь, — зачем-то Миха назвал меня по кличке. — Вероятность этого больше, чем ты думаешь. А уж если Юлькин бойфрэнд захочет тебе найти, поверь, он найдёт, и лучшее, что с тобой в этом случае произойдёт — останешься без яиц.
— Иди ты в жопу, — несмотря на кажущееся равнодушие, я испугался. — Чего ты каркаешь, мудак? Нормально всё будет.
— Ну-ну. Если за следующую неделю с тобой ничего не произойдёт, считай, что тебе невероятно повезло. Пельмени будешь?
— Буду, — буркнул я.
Вот так хуйня! Только этого сейчас и не хватало. Я понимал, что Миха то прав, и что мне надо опасаться не только за свои яйца, а еще и за анальную девственность. Эти ебаные бандиты, у них же башни вообще нет, покалечат на всю жизнь и хуй чего сделаешь. Сегодня надо было обязательно напиться.
Я позвонил Гину, но, оказалось, что он сегодня занят. Тогда я стал вызванивать Витьку. Он заявил, что у него совсем нет денег. Пришлось сказать, мол, это не проблема, бухнём за мой счёт. Договорились пойти в неплохой и в тоже время недорогой бар на Автозаводской.
Выйдя вечером на улицу, я почувствовал с трудом подавляемое желание развернуться и бежать домой. Мне было страшно. Вообще, все страхи связанные с похмельным синдромом давались мне очень тяжело. Это была не та боязнь, как, к примеру, боязнь высоты или зубного врача. Это был страх, который разливался по телу и ощущался практически на физическом уровне. Я прекрасно понимал, что это всего лишь посталкогольная иллюзия, что это эфемерно и нереально, но поделать с собой ничего не мог.
Лишь войдя в метро, я немного расслабился. Сделав плейер погромче, я сел на свободное место, закрыл глаза и целиком погрузился в ска-панк.
Приехав на Автозаводскую, я обнаружил, что Витьки еще нет. Я сел за свободный столик и заказал пива. К счастью, Витёк не заставил себя долго ждать. Мы взяли коньяка, пива и немного похавать.
— Как дела то? — спросил Витёк, разливая по первой.
— Дела идут. Вот только куда — не знаю. Опять влип в какую-то идиотскую историю.
И я рассказал ему про Юлю и про то, чем это может для меня обернуться.
— Дааа, — протянул Витёк, — ты в своём стиле. Не можешь без приключений на жопу. Ладно, может и пронесёт, не парься!
— Может, — сказал я. — В принципе, я и не парюсь. Просто настроение и так дерьмовое, а тут ещё эта хуйня. Ладно, давай хоть напьёмся, легче будет.
— А мы по-другому отдыхать и не умеем. Вот ты постоянно бухаешь. Тебя ведь только это расслабляет. Меня, например еще бабы расслабляют, а тебя только алкоголь. Да?
— Да, — мне пришлось согласиться. — Тёлки меня чаще напрягают, чем расслабляют. Да ну их на хуй, дуры они все. Ну почти все… И разницы то в сущности нет. Алкоголь, секс, наркотики, музыка, футбол, еще куча всякой херни. Все мы живём в стакане. Вот наш предел.
Витёк засмеялся.
— Уж у тебя то точно вся жизнь в стакане.
— Дурак ты, Витёк, — я отхлебнул пива. — Не это я имел ввиду. Мы, точнее каждый из нас, как маленькая рыбка, плавает каждый в своём стакане и думает, как же это пиздато, сколько у нас свободы, живи — не хочу. А когда рыбка подплывает к стенке стакана и натыкается на неё, то разворачивается с мыслью, что хуй бы с ней, со стенкой, вон места и так много, буду дальше плавать. А на самом деле стакан очень мал, просто нам вбили в наши тупые бошки, что он вполне нормальный и что нам в нём хорошо. Хуй там был!
Витёк внимательно выслушал и заявил:
— Не, ты, конечно, прав. И всё же мне кажется, что кое на что мы еще способны. Никто не может отнять у нас свободу мысли. Мы можем действовать, не по одиночке, разумеется, но тем не менее. Надо только захотеть.
— Витёк, — его слова заставили меня ухмыльнуться, — ты наивный, как мои родаки, блядь. Свобода мысли, говоришь? Да нам с пелёнок постоянно внушают чужие мысли, идеи и мнения. Прививают нам идиотские правила этого идиотского, блядь, общества. Загоняют в такие рамки, которые можно считать достойными антонимами свободы. Но зато взамен дают возможность хорошей, ха-ха, жизни, кучу перспектив, бесплатное телевидение, кормёжку в Макдоналдсе и всю такую хуйню! Типа, живите и радуйтесь. А рыбка плавает в стакане, всё это жрёт и довольна. Бывает, попадаются рыбки, которые это понимают, и это бесит их настолько, что они всю жизнь долбятся в стенку стакана. Большинство из них просто пробивают себе башку, но иногда какой-нибудь рыбке удаётся разбить стекло. Но и в этом случае исход для неё предопределён.
— Ну ты прям философ. Но ведь, согласись, у нас просто нет выбора. Просто нет. За нас уже всё решено еще до нашего рождения.
— Абсолютно с тобой согласен. Вот поэтому я и говорю о жизни в стакане. Наливай! Выпьем за безысходность.
Потом мы взяли еще коньяка, о чем-то там разговаривали, смеялись и старались хоть на время забыть о плохом. Затем мы разъехались по домам. Не помню, сколько было времени, не помню метро, смутно помню каких-то парней на районе, какой-то стандартный вопрос про закурить и про то, почему носки не красные и удар по затылку. Потом провал.
Я открыл глаза. Бля, как же тяжело дышать! Я лежал в своей кровати и пытался понять, как же такое могло получиться. Похоже, местное быдло сломало мне пару рёбер. Сколько сейчас времени? В джинсах, которые я не снял на ночь, обнаружились кошелёк и мобила. Значит, ничего не спиздили. Хоть это хорошо. Сколько? Только половина седьмого? А я то думаю, почему на улице темно? Надо идти в больницу. Надо. Но не могу. Я пролежал еще полчаса, еще час вставал и пытался немного привести себя в порядок. В носу была засохшая кровь, но он не болел. Значит, только рёбра. Дорога в больницу показалась мне скорее дорогой в ад.
В больнице мне сделали рентген. Оказалось, только одно ребро. Потом стали интересоваться, как это я так смог умудриться. Как будто это их дело. От них мне нужна помощь, а не тупые расспросы, о чём я им и сказал. Меня обмотали какой-то резиновой хуйнёй, дали больничный и велели через неделю придти снова.
По дороге домой я купил три пачки пельменей, так как всю неделю предстояло сидеть дома.
Миха еще спал. Я позавтракал и уселся смотреть телек. Да, впереди было пять дней ничегонеделанья. Надо было придумать чем себя занять, но в голову ничего не приходило.
Когда Миха проснулся, я рассказал ему, что произошло. Он усмехнулся, но по-видимому не удивился.
— Ну вот, к твоей возможной проблеме с бандюками добавилась ещё и эта, — сказал он. — Везунчик ты.
— Да, блядь, везенье так и прёт.
— А давай сегодня дома пати устроим. Я народ позову, отдохнём, ты развеселишься.
— Ты чего, мудак? — разозлился я. — Какая на хуй пати? Я еле живой, а ты собираешься назвать кучу дебилов в квартиру, чтобы я вообще сдох.
— Не хочешь — не надо. Давай тогда я, ёбт, пару тёлок позову. Посидим, пивка попьём, а там видно будет, — Миха улыбнулся.
— Ага, заебись, — сказал я, но призадумался. В принципе, идея мне понравилась. Никуда не надо идти, сиди, да бухай.
— Только одна проблема, — я решил сказать на прямую. — Я даже трахнуться нормально не смогу. У меня ж ребро.
Миха расхохотался:
— Тоже мне проблема. Ты на спину ляжешь и все дела. Или ты привередливый и тебе так не нравиться?
— Да мне по хуй! Но всё равно надо аккуратно. А то кончу и одновременно кони двину!
Миха снова рассмеялся:
— Ну ты же Конь, тебе по статусу положено кони двигать. Шучу, конечно. Короче, я попозже звоню тёлкам и зову в гости.
— Ну давай, — сдался я. — Только ты уверен, что они дающие?
— Сто пудов! Помнишь тех двух, которые на восьмое марта были? Вот я их приглашу. Одна вроде у тебя в рот взяла?
— Ну да, было дело.
— Ну вот, решено. Вечером будем греть шишки.
До вечера было много времени и я решил немного вздремнуть. К счастью, отрубился почти сразу. Сны… Сны… О чём-то… Жизнь… В ста… кане… Такая простая… Жизнь!
Меня кто-то тряс за плечо.
— Просыпайся, инвалид хренов, — услышал я голос Миксера.
Я приподнял голову с кровати и улыбнулся.
— Нет, Миш, это ты просыпайся. Я уже давно проснулся.
© Copyright: Виталий Титов, 2008

Свидетельство о публикации №2807210197