Виталий Титов — Жизнь в стакане ч. 1
6 марта
Телефон звенел нудно и противно. Как бы мне не хотелось, а открывать глаза пришлось. На улице было светло. Да, зима закончилась, и это единственное, что меня радовало. Какой сегодня день недели? Судя по тому, насколько хотелось пить, вчера было воскресенье. Что ж, очередное начало очередной бесполезной рабочей недели. Я огляделся. Соседняя кровать пустовала. Интересно, Миха уже свалил или просто не ночевал дома?
Пытаясь не сильно трясти башкой при ходьбе, я поплелся на кухню. В чайнике было немного воды, поэтому пришлось лезть в холодильник. Внутри него была пугающая пустота, но! На панели стояла бутылка «Балтики «Кулер». Открыв это утреннее счастье, я залпом выпил половину и поставил бутылку на стол. Жрать не хотелось, хотя это не имело значения, так как в доме еды обычно не бывало. Допив пиво, я начал собираться на работу.
Мы с Михой снимали однокомнатную квартиру недалеко от метро Беляево. Конечно, не самый ближний свет, но когда рядом есть общественный транспорт, то это не так страшно. С Михой я познакомился на своей предыдущей работе. Мы быстро сдружились и после того, как он разошелся со своей гражданской женой, сняли эту хату. У него была кличка — «Миксер». Я не знаю доподлинно ее происхождение, но, думаю, это связано с большой Мишкиной любовью к различного рода коктейлям. Самым его обожаемым был «Лонг Айленд». Вообще, наше с ним пристрастие к алкоголю делало жизнь более веселой. Пусть всякие пидоры и говорят, что алкогольное опьянение — лишь иллюзия счастья, мне на них насрать! Если все мои пьянки действительно приносили удовольствие, то почему нет? Кто-то каждый день дует, кто-то ловит кайф от экстремальной езды, а кто-то и дня не может прожить без минета. Ну так пускай каждый делает то, что ему по душе. А если некоторые считают, что в жизни каждый мужик должен построить дом, вырастить ребенка и посадить дерево — вперед и с песней. Все эти долбанные мудаки в конце жизни поймут, что у них был шанс стать хоть чуть-чуть счастливыми, а они этот шанс просрали.
Днем мне позвонил Олег и попросил вечером съездить на какой-то склад и помочь загрузить какую-то бытовую технику. Планов у меня никаких не было, и поэтому я почти с радостью согласился. Мы с Олегом раньше учились в одном универе. Парнем он был отличным, никогда не взрывал мозг, общение с ним давалось легко и непринужденно. Он работал на доставке всякой недорогой ерунды со склада по розничным точкам торговли.
Договорились, что вечером он подъедет к Тимирязевской.
Он не опоздал. Хотя такой привычки у него и не было. Выбросив на грязный тротуар окурок, я сел в машину.
— Привет, Виталик — бросил он.
— Ну здорово. Что это тебе моя помощь вдруг понадобилась?
— Да не особо она мне нужна, помощь твоя, — ухмыльнулся он. — Просто мой напарник заболел, и я подумал, почему бы нам с тобой не повидаться.
Машина не торопясь выехала с Дмитровки. Водил он не очень хорошо, но мне было наплевать. Сам я шоферил и того хуже, и потому выебываться смысла не было.
— Ну рассказывай, как дела, — сказал он, покосившись на бутылку пива в моей руке. — Всё бухаешь?
— Как видишь. А хули еще делать? Сидеть целыми днями дома и дрочить?
— Виталик, я не понимаю тебя. Из-за твоих постоянных пьянок ты вечно проблем себе на жопу находишь. Неужели это может нравиться?
— Олег, — медленно произнес я с некоторым раздражением, — скажи мне, вот ты не бухаешь, не куришь, вообще ведешь правильный по мнению тупого большинства наших граждан образ жизни. И что? Ты доволен что ли? Или ты мазохист? Я, по крайней мере, могу уже сейчас вспомнить кучу таких вещей, которые тебе даже в самых смелых снах не снились.
Я не стал напоминать Олегу, что, кроме всего прочего, у него, несмотря на его возраст, до сих пор не было ни одной бабы! Это, конечно, смешно, но всё было именно так. Однако на такие вещи Олег обычно сильно обижался, а я этого не хотел. Он был хорошим другом, всегда готов был помочь, а всё остальное… Всё остальное было его делом.
— Виталик, — ответил он. — Меня моя жизнь полностью устраивает. Ты живи, как хочешь. Но запомни мои слова: ты об этом пожалеешь. Когда ляжешь в больницу с чем-нибудь конкретно неприятным, например, с печенью или сердцем, тогда ты заговоришь по-другому. И тебе будет совсем не до шуток.
— Бля, — улыбнулся я, — ты прям как моя мама. Олег, целью моей жизни не является прожить как можно дольше. Если я сдохну раньше, а скорей всего так и будет, то и хуй с ним. А пока я здоров и полон сил, я буду изо всех сил бухать, трахаться и вообще делать всё, что доставляет мне удовольствие.
— Дело твоё. Ты и так всегда делал по-своему.
Он замолчал. Мне продолжать разговор тоже не хотелось. Подобные беседы у нас были не редкостью. Одного я понять не мог: как Олег мог судить о том, чего никогда не пробовал? Вот если бы он побухал и поотрывался хотя бы полгодика и потом решил — это не моё, тогда да. А так все эти его высказывания были просто водой, не несшей в себе никакой смысловой нагрузки.
Мы приехали на склад, погрузили чайники и микроволновки и отправились обратно. Он выкинул меня у метро и я поехал домой.
Миха еще не спал. Я похавал макароны, которые остались после него и лег спать. Засыпая, я вспомнил, что послезавтра 8 Марта. Что ж, чем не повод?
8 марта
На следующий день мне написала Ленка и предложила встретиться на праздник. Но я уже договорился встретиться с друзьями: Гином, Витьком и Ватой. Решили устроить этакий мальчишник в этот день международного мужского лицемерия. Ленка заявила, что я перестал уделять ей вообще какое-либо внимание и обиделась. Я решил в первый свободный выходной обязательно позвонить ей и, если она будет в настроении, договориться о встрече.
Наступило восьмое. После работы я сразу отправился в кафе, где уже сидели Витёк и Гин. Обычная такая кафешка без названия, с ценами, при которых не нажраться было бы просто грех.
Эта парочка уже глушила пиво.
— Здорово, Виталик, — поприветствовал меня Витёк. — Как дела?
— Пока не родила. Привет. Я гляжу, вы уже начали.
— А хули ты думал, — засмеялся Витёк.
— Во сколько приедет наш разлюбезный Вата? — поинтересовался я.
— Обещал через полчаса быть, — ответил Гин. — Рассказывай, что у тебя нового.
— Да нет ни хрена нового. Ленка вчера писала, предлагала встретиться. Но я сделал выбор в вашу пользу.
— Ты всё еще общаешься с этой шалавой? — поддел меня Витёк. — Она ж с пол Москвы переспала.
— Ты не прав. Не с пол, а почти со всей, — отпарировал я. — Она не бОльшая шлюха, чем ты! Ты ж у нас любитель спать с кем ни попадя.
— Я парень, мне можно. А она всё равно шлюха!
— Ну и хуй с ней, — сказал я. — Тебя это что, ебёт что ли?
— Так, — влез в наш разговор Гин, — мы пришли сюда бухать или тупых баб обсуждать? Давайте, пока нет этого чудика, возьмём водки!
Предложение это было нами с радостью поддержано и незамедлительно приведено в исполнение. Короче говоря, когда через час приехал Вата мы успели выпить два пузыря и отшлифовать пивком.
— Ну вы как всегда, — бросил он с порога, — подождать не могли?
— А чего тебя ждать, ты ж мало пьёшь! — отсалютовал Витёк. — Водку будешь?
— Не буду. Я пива попью.
— Ну вот видишь, — сказал я, — а еще просишь тебя ждать.
— Виталик, ваши алкогольные способности мне известны. Вам бы только нажраться, а я хочу цивильно отдохнуть.
Но я видел, что Вата улыбается. Я мог бы назвать его другом, если бы не одно но. Я знал его много лет, и мне всегда казалось, что Вата общается со всеми с некоторым сарказмом. Мол, вы хорошие парни, а я всё равно лучше и умней. Из всей нашей компании такое мнение было лишь у меня. Все остальные считали Вату суперским парнем. Ну да ладно, у каждого в башке свои тараканы.
Вечер прошёл в хорошей атмосфере. Часов в одиннадцать решили ехать по домам, т.к. всем завтра надо было на работу.
Как я доехал до Беляево, я не помню, зато помню, что было потом.
Зайдя в квартиру я услышал ржач из кухни. Навстречу вышел Миха и сообщил, что он тут пару телок привёл, можно типа отдохнуть. Как будто не видел, что я уже наотдыхался.
— Да ладно тебе, — сказал Миксер. — Ща еще немного выпьем, трахнем их и с чистой совестью пойдем спать.
— А чего за бабы-то? — спросил я.
— Да нормальные. Пойдем, сам увидишь.
Я зашел на кухню и увидел. Нормальные. В смысле нормальные, обычные шмары. Одну звали Юля, вторую — не помню. Пили они какое-то дешевое вино. Я не отказался от пары стаканов. Как ни странно, в башке начало проясняться. Миха пиздил о чём-то без умолку. Мне подумалось, что свою кличку он получил не за пристрастие к коктейлям, а за свой язык.
Время шло, спать хотелось всё больше и больше, и я решил пойти умыться. За мной в ванну зашла эта Юля и закрыла дверь на задвижку.
Сосала она средне, однако кончить мне всё же удалось.
— Пойдем поваляемся в кровати, — сказала она, — а когда снова будешь готов, трахнемся.
— Пошли, — ответил я.
Мы легли и через минуту я крепко заснул.
10-12 марта
На ближайшие выходные мы кое с кем из старых знакомых решили сгонять в клуб, попить коктейлей и потанцевать. Договорились на субботу, однако в пятницу делать было решительно нечего.
— Мих, давай в пятницу вечерком пива попьем, — предложил я.
— А чего, давай!
И мы пошли в бар, располагавшийся недалеко от нашей хаты. Заведение скучное, но цены там были как раз по нашему карману. С нами согласилась пойти подруга Миксера, Маша. Девкой она была неплохой, весёлой и даже вроде неглупой.
Миха заказал себе отвертку, мы с Машкой пили пиво.
— Блядь, — выругался я, — вот сидим мы тут, пьём дешевое бухло, а кто-то попивает дорогущие коктейли где-нибудь на Мальдивах. При этом за жизнь многие из этих мудаков не сделали ни хуя. Несправедливо это!
— А тебе завидно что ли? — Миха закурил сигарету.
— Не в этом дело. Просто при раздаче жизненных карт, если так можно выразиться, мне одно гавно наприходило.
— А ты сумей их правильно разыграть, — сказала Машка, — а не сиди здесь и не жри пиво.
— А ты сумей их правильно разыграть, — передразнил я её. — Как у тебя всё просто. Я могу выжать из ситуации максимум и всё равно буду в жопе по отношению к тем, кому просто больше повезло при рождении.
— Но ты, Виталик, не забывай, — Машка посмотрела мне в глаза, — что кому-то ещё хреновее, чем тебе. И что делать им?
Приятно было видеть напротив себя умную девочку. Это в наше время слишком большая редкость.
— Ничего не делать! — почему-то огрызаюсь я. — Я про это и говорю. Ведь так нечестно. И не надо мне говорить, что жизнь вообще штука несправедливая. Без вас знаю… Бесит меня.
— А что ты бесишься-то? — спросил Миха. — Может тебе в следующей жизни повезёт. И станешь ты каким-нибудь Тимоти.
И заржал, придурок.
— Иди ты в жопу со своим Тимоти!
Тут я сделал серьёзное лицо.
— Знаешь, вот мы сейчас тут с вами сидим, трещим, и я уверен, что так оно и есть. Что мы действительно сидим, трещим. Ну вы поняли. А вот то, что у нас будут другие жизни, я сомневаюсь. Не стоит жить иллюзиями, мать их, они часто так и остаются иллюзиями.
Миха улыбнулся.
— Вот это ты хорошо сказал. Давайте же выпьем за жизнь без розовых очков!
Мы выпили, заказали ещё. Разговор перешёл на общие темы, как это часто и бывает. Мне хорошело с каждой новой кружкой. В результате к концу вечера я уже был прилично пьян.
Машка сказала, что ей пора домой, и Миксер поплёлся её провожать. Не думаю, что из вежливости, а наверняка надеясь припарить ей кочан. Хотя, если это так, то он просто дурак. Я Машку знал мало, но у меня сложилось впечатление, что она не даст просто так, тем более такому чуваку, каким был Миха.
Сам я отправился домой. С трудом помню дорогу, но знаю точно, что заснул как всегда в таком состоянии моментально и спал без снов.
Проснулся я оттого, что Миха тряс меня.
— Пиво будешь? — поинтересовался он.
— Буду. А сколько время?
— Одиннадцать.
Он поставил перед моей кроватью банку «Семёрки» и ушел на кухню. День начинался неплохо. Я встал с кровати, протёр глаза и открыл пиво.
Миха куда-то свалил, а я полдня пялился в телек. Смотреть кроме спортивного канала было нечего.
Ближе к вечеру я позвонил Андрюхе. Решили идти в клуб на Тульской где-нибудь часов в одиннадцать. Кроме нас собирались идти девушка Андрюхи, еще один наш друг Леха и его девушка. С Андрюхой и Лёхой раньше мы учились в одной группе в универе. Парни они были при деньгах, но оставались для меня весьма хорошими друзьями. Конечно их убеждённая моногамность не могла не вызывать у меня улыбки, но, в конце концов, каждый дрочит, как он хочет. Бухали они редко, но метко, так что каждая наша с ними встреча оборачивалась конкретной попойкой.
Мы встретились в метро и отправились в клуб. Народу было немного. Мы прошли к бару, они заказали водки и пива, а я решил побаловать себя двумя порциями текилы и «Лонг Айлендем». Сев за столик, мы выпили и Андрюха сказал:
— Виталик, слушай, тут скоро днюха у Толи, надо бы решить, что подарить.
— Давай решим, — ответил я, — только у меня сейчас с баблом не очень, так что вы, если что, скиньтесь за меня, я потом отдам.
— Без проблем, — Дрон прищурился. — Как твои дела-то? Давненько не виделись.
— Да вроде всё заебись, живой пока, ёбт.
Я покосился на Кристину, девушку Андрюхи. Она не любила, когда кто-то в её присутствии матерился. Проблема была в том, что я не любил, когда в моём присутствии находилась она. Как девушка она была… Никакой! Ну не вызывала она у меня никаких эмоций, и всё тут. Люди, которые были мне равнодушны, раздражали меня еще больше тех, кого я ненавидел. Поэтому я назло ей старался побольше выражаться. Но на этот раз она промолчала.
— Знаете, чем мне нравятся ночные клубы? — обратился ко всем Андрюха. — Тем, что здесь ни среди персонала, ни среди посетителей нет этих вонючих хачей! Прям душа радуется.
— Да, это точно, — согласился Лёха. — Таких мест в Москве осталось немного.
— А чем, собственно, вас хачи не устраивают? — поинтересовался я.
— Виталик, ты чего? Сдурел совсем, — ответил Дрон. — Как это чем? Эти сраные морды повсюду — на рынках, в магазинах, в бизнесе, даже в ментуре. Они трахают русских девчонок, скупают русские земли, ублюдки, ведут себя, как дома.
— Слушай, Дрон, — я резко наклонился к нему, — а хули тогда ты здесь сидишь?
— В смысле? — не понял он.
— В том смысле, — я продолжал смотреть ему в глаза, — что если ты такой умный, всё это видишь и понимаешь, то не хера тут сидеть, да водку жрать. Разглагольствовать легко! А ты сам чего-нибудь сделал, чтобы это изменить?
— А я то чего сделать могу, — Дрон сделал большой глоток пива. — Это наше правительство допустило…
— Дурак ты, Андрюха, — резко перебил я его и сделал глоток коктейля. — В нашей стране такие понятия как правительство, государство и прочие всегда были достаточно абстрактными. Вот если б каждый из нас не занимался хуйнёй, не пустословил, а реально что-то делал, тогда б всё бы изменилось. Мы сами позволили, чтобы эти хачи сраные чувствовали себя, как дома. Вот ты хоть раз слово им поперёк сказал? А ты, Лёх? Ничего никогда вы им не говорили и не скажете. Смотрите, как в долбаной Прибалтике к русским относятся. Они, конечно, пидоры, но они нас ненавидят не на словах, как мы хачей, а на деле. Попробуй нормально прожить где-нибудь в Латвии. Так тебя там так задрочат, что ты через месяц сам свалить захочешь. Вот и нам с черножопыми надо так же. А мы сидим и в хуй не дуем!
— Виталик, а что же ты тогда ничего не делаешь? — впервые за время спора подала голос Кристина.
— А потому, — ответил я, — что я такое же чмо, как и вы все, Кристин. Мне тоже всё до фонаря. Просто не надо орать, типа, мы хачей ненавидим, а самим только о своей жопе, на хуй, блядь, заботиться!
— Вообще то тут девушки сидят, — сказал Дрон. — Не надо при них так говорить. Мне неприятно.
— Ладно, — Лёха примирительно улыбнулся, — мы сюда отдыхать пришли, а не спорить. Давайте еще по одной.
— Так водка почти закончилась, — я посмотрел на практически пустую бутылку. — Надо бы еще купить. Я вас поддержу.
Часа в три ночи девки начали канючить, что они устали и хотят домой. Парни, как настоящие джентльмены, мать их, конечно, решили их проводить. Мне домой не хотелось, да и денег на такси у меня не было. Мы попрощались.
Я взял ещё пива, сел за пустой столик, закурил и задумался.
Да, сколько же в нашем мире теорий! Каждый урод считает, что прав только он, что его мировоззрение и есть единственно верное, что он один понимает как и для чего мы живём. У меня ведь тоже на всё имеется своя, может быть и не очень оригинальная, но точка зрения. Только я прекрасно понимаю, что это всё, наверняка, бред и не имеет ничего общего с реальным положением дел. Никогда не считал себя умнее других, как, например, Гин. Ну и ладно, пусть каждый остаётся при своём. Какая разница, ведь все мы живём в стакане.
Время тянулось медленно, и я решил пойти и немного потанцевать. На танцполе народу ощутимо прибавилось. Я пролез в середину и, не обращая ни на кого внимания, начал колбаситься. Через полчаса мне это дело надоело, и я пошёл еще за пивом.
Вот жопа! Все столики оказались заняты. И когда только народу столько набежало? Я стал оглядываться по сторонам, всё же надеясь найти свободное место.
— Молодой человек, — вдруг услышал я совсем рядом женский голос, — если хотите, вы можете сесть за мой столик.
Я оглянулся. Совсем рядом в одиночестве сидела темноволосая довольно симпатичная девушка. На вид ей было около двадцати двух. Рост определить было сложно, но мне показалось, что она примерно с меня. Я был порядочно пьян и потому с улыбкой ответил:
— Не могу отказаться от предложения такой красивой девушки.
Сев за столик, я посмотрел на то, что она пьёт. Похоже на мартини. Значит она, скорее всего трезвая, и напиваться не собирается. Что ж, можно просто поболтать.
— А как вас зовут? — поинтересовалась она.
— Виталик. А вас?
— Светлана. Давай на ты.
— Давай, конечно! — с радостью согласился я.
— Ты здесь один?
— Один. Мои друзья уехали, а мне захотелось побыть до утра.
Про отсутствие денег на такси я, по понятным причинам, умолчал.
— Я тоже одна. После тяжёлой недели решила немного расслабиться.
Интересно. Это не причина приходить в клуб одной. Она была вполне привлекательной, и, думаю, найти человека, который согласился бы с ней пойти, смогла бы легко. Говорить это вслух я, разумеется, не стал.
Мы стали болтать о всякой ерунде, оказалось, что она очень любит Гарсию Маркеса, что не могло меня не порадовать. Света заказала еще мартини и предложила мне меня угостить. Я из гордости, конечно, ложной, отказался и практически на последние деньги купил пива.
Часов в пять она сказала, что собирается домой.
— Если хочешь, я могу тебя проводить, — предложил я, уверенный, что получу отказ.
Света посмотрела на меня и просто сказала:
— Хочу.
Жила она недалеко, минутах в пятнадцати ходьбы от клуба. Когда мы подошли к её подъезду, она спросила:
— Зайдёшь?
Я как-то даже немного растерялся. Не думал, что всё будет так хорошо. Да и не была она похожа на девушку, которая в первый вечер приглашает парня к себе домой. Но и отказываться я не собирался.
— Зайду. А почему нет?
Пока мы ехали в лифте, у нас случился короткий разговор.
— Понимаешь, Виталик, у меня дома сын. Ему восемь.
В голове молнией пронеслась мысль: а сколько же ей тогда лет? Словно угадав мой немой вопрос, она сказала:
— А мне двадцать семь. Я не буду рассказывать тебе про свою жизнь — это не твоё дело. Я не дам тебе своего номера телефона — он тебе не нужен. Сегодня мы видимся в первый и последний раз. Если тебя что-то не устраивает, уезжай.
Двери лифта открылись.
— Я всё понимаю и меня всё устраивает, — выдавил я из себя.
Не хера я не понимаю. И жизни я не хера не знаю. Сколько буду жить — столько буду удивляться.
Когда через два часа я вышел из её квартиры, у меня было чувство, что я — не песчинка в этом мире, я — атом в нечто даже большем, чем вселенная.
Кто-то живет по законам, механизм которых я и вообразить не могу. Ну да ладно, любой опыт — это то, на что в последствии можно опереться. Лишним не будет…
На следующий день я решил позвонить Ленке. Наши отношения с ней лежали в не очень понятной даже для меня плоскости. Нет, что мне было надо от неё, понятно. Но вот что хотела от меня она? У неё парней было больше, чем денег у Романа Абрамовича. Просто я стал замечать, что раньше она ко мне относилась с ненаигранным равнодушием, инициатором наших встреч был только я, мы никогда не ссорились. Короче, я был для неё таким же обычным, как и все другие.
Однако в последнее время я стал замечать, что что-то изменилось. Она стала мне звонить, назначать встречи, а если я отказывался, расстраивалась и ругалась. Я не мог понять, в чём дело.
И сегодня мне захотелось хоть что-то прояснить.
Мы, как всегда, договорились встретиться у неё дома, благо жила она одна в двухкомнатной квартире. Вечером я приехал к ней. Она встретила меня с улыбкой и по-моему искренней радостью. Мы выпили бутылку не особо хорошего вина, но мне было наплевать. После этого мы занялись тем, за чем я обычно к ней и приезжал. В чём, в чём, а в этом ей нельзя было не отдать должное.
Затем она предложила мне поесть. Хавал я не так часто и потому не отказался. Она позвала меня на кухню, поставила на стол кастрюлю с картошкой, рядом тарелку с сосисками, и я с аппетитом принялся за дело. Сама она есть не стала, а просто села напротив и сказала:
— Виталик, а давай сегодня куда-нибудь сходим. В кино, например.
От неожиданности я подавился картошкой и закашлялся. Приехали.
— В смысле? — задал я идиотский вопрос.
— В прямом. Мы с тобой никогда никуда не ходили. Я хочу сходить.
— Что-то раньше у тебя подобных желаний не возникало, — настроение моё стремительно портилось.
— А теперь возникло. Послушай, я понимаю, в прошлом я была… как бы это сказать…
— Ты вела себя немного вольно, — подсказал я.
— Ну да. А теперь… Не знаю. Я хочу, чтобы у меня был постоянный парень. Я повзрослела. Ты мне очень нравишься. Ты не такой, как другие. Я хочу, чтобы ты стал моим парнем.
— Ты серьёзно? — ситуация начинала меня просто раздражать. — Значит, я буду твоим постоянным парнем, а все другие будут приходящими, да?
— Нет, Виталик, нет! Я обещаю! Я тебя прошу, я умоляю!
Мне показалось, что она вот-вот заплачет. Вот так, блядь, история. Я нахмурился.
— Послушай, Лена, — сказал я с расстановкой, — начнём с того, что я тебе не верю. Это раз. Я к тебе не испытываю таких чувств, чтобы начать встречаться. Это два. И я не верю, что люди могут меняться. Тем более так радикально. Это три.
— Господи, Виталик, — она действительно заплакала, — как ты не понимаешь!? Я хочу начать новую жизнь. С тобой! Что мне надо сделать для тебя? Что???
У неё началась самая настоящая истерика. Не думал я, что посещение обычной подруги закончится вот так.
Я сказал твёрдо и спокойно:
— Ничего, Лен, ничего. Начни свою новую жизнь с кем-нибудь другим.
Тогда она действительно сорвалась.
— Ну и вали отсюда, урод! — она вскочила. — Ненавижу тебя! Так и останешься навсегда один! Вали, я сказала!
Я встал и пошел в коридор. Ленка продолжала кричать. Я оделся и вышел в подъезд.
Интересно, что это было? Непохоже на критические дни. И на лицемерие тоже непохоже. Хотя…
Возможно, завтра к ней придёт другой парень, они, как и мы сегодня, переспят, и она предложит ему то же, что предложила сегодня мне. А когда он откажется, она устроит ему истерику. И так будет продолжаться, пока не найдётся тот, кто скажет «да». Женское коварство не знает границ. Как и мужская глупость…
17-18 марта
Следующая рабочая неделя прошла совершенно бездарно. В четверг хотел съездить на панк-концерт, но так заебался на работе, что желание пропало.
Зато в субботу я, Гин и его друг Макар решили съездить в бар со стриптизом.
В пятницу вечером я после работы приехал домой и застал там Миксера с какой-то толстой бабой. Они сидели на кухне и бухали. На столе стояли бутылка водки, несколько бутылок пива и коктейлей.
Я немного попил с ними, и они ушли в комнату. Когда они уходили Миксер обернулся, улыбнулся и прикрыл дверь. Наверно, гордится своей очередной стрёмной бабой. Хотя, что уж тут говорить, я тоже не гнушался подобными чудесами природы. По большому счёту, для меня секс делился на два вида: с любимой девушкой и со всеми остальными. Люблю ли я кого-нибудь в данный момент, понять я не мог. Поэтому и секс всегда был однообразным. Нет, конечно, бывали такие девки, с которыми я получал совершенно дикое удовольствие в постели, а бывали и такие, с которыми трахаться было всё равно, что дрочить. Но это были лишь физические ощущения. Морального удовлетворения от секса я так ни разу и не получил. Ну и хер с ним, с удовлетворением, может его вообще не бывает.
В комнате эта жирная шалава орала так, что мне начало казаться, будто Миха ебёт её во все щели одновременно. Кто знает, может так оно и было.
Я допил остатки пива и коктейля, сходил до палатки, купил еще три бутылки «Семёрки» и вернулся домой. Крики из комнаты продолжали время от времени доноситься, но меня это не беспокоило. Я спокойно потягивал пиво, курил и старался не думать о серьёзных вещах. Не хотелось грузиться.
Наконец, эта бабища свалила. Миха тоже стал собираться, сказав, что идёт к какому-то другу на хату. У него в районе было много знакомых, я же практически никого не знал.
Оставшись в одиночестве, мне захотелось кому-нибудь позвонить и пригласить в гости. Но звонить было решительно некому. Баб в записной книжке было много, но многие всё равно бы отказались, а от остальных меня тошнило. Поэтому я включил телек, посмотрел кусок очередного тупого американского фильма, затем постелил кровать и лёг.
С утра похмелья практически не было. Миха крепко спал, видимо совсем недавно вернулся с пьянки. Я сходил до магазина, прикупил пельменей, плотно поел и уткнулся в телек.
В бар я приехал первым, потому взял кружку пива и картофель фри. Через полчаса подтянулись Гин и двое его друзей — Макар и Кан. Водку решили не брать, а убиться по пиву.
— Ну, Гин, что нового? — спросил я. — Как там Витёк?
— Да нормально вроде. Я звал его сегодня с нами, но он решил к тёлке какой-то поехать.
— Хм, это меня не удивляет, — улыбнулся я. — Бабник херов!
Пиво лилось как никогда хорошо, поэтому к началу стриптиза, а он начинался в одиннадцать, мы все были уже тёпленькими. Гин с Канном подсели за соседний столик к каким-то трём тёлкам, чуть позже к ним присоединился и я. Бабы оказались скучными и пустыми. Таких впрочем большинство.
Начался стриптиз. Я выдвинул стул, чтобы было лучше видно и стал созерцать. Надо сказать, что все эти танцующие голые прошмандовки никогда не вызывали у меня хоть что-то, похожее на возбуждение. Было интереснее наблюдать, как они, обвиваясь вокруг шеста, этого не самого удачного фаллического символа, из кожи вон лезут, чтобы понравиться этой быдлянской пьяной публике, к коей относились и мы. Наверно, эти шлюшки только и ждали, что после окончания танца к ним подойдёт какой-нибудь обожранный извращенец и предложит тысяч пять за ночь. Возможно, им иногда везло.
К шесту вышла очередная стриптизёрша. Бегло оглядев аудиторию, она почему-то направилась ко мне. Взяв меня за руку, эта блядь потащила меня к шесту. Становилось интересно. Раздеваясь и танцуя, она умудрилась и с меня снять толстовку, футболку и джинсы. Дальше стало хуже. Она положила меня на пол, который был охуенно холодный, и стала крутить жопой прямо перед моим носом. Ну что ж, жопа у неё была красивая, и я с радостью её облапал. Наконец, она подняла меня. Танец подходил к концу. Напоследок эта дура зачем-то сдёрнула с меня трусы. Пиздец! Я стоял перед сотней человек и из одежды на мне были плэйер, туфли и носки. Но зато овации были бурными. Причём, уверен, адресовались они именно мне. Стриптизерша собралась сваливать, но напоследок шепнула мне на ухо:
— За полторы тысячи сделаю тебе минет.
Я оделся, пошел к нашему столику и по дороге задумался над её предложением. Бля, денег у меня не было, а занимать у Гина в западло.
Макар ржал. Гин с Каном тоже.
— Виталик, теперь ты звезда, — сквозь приступ смех сказал Макар.
— Ага, мирового масштаба, — улыбнулся я.
Мы попили еще пива и засобирались домой. Метро было закрыто, и Гину пришлось поймать тачку. Ночевать я остался у него.
19-21 марта
На следующей неделе у меня наступила весенняя депрессия. Никаких объективных причин для этого не было. Настроение было поганым, делать ничего не хотелось, даже пить. Я ждал пятницы, как шестнадцатилетний подросток ждёт первого в жизни траха. Но вот наступила пятница, а лучше мне не стало.
Придя вечером с работы, я застал Миху, который судя по всему куда-то собирался.
— Куда намылился? — спросил я, падая на кровать.
— На хату тут недалеко. Ты чего грузный такой? Погнали лучше со мной.
— И чего там будет? — с кислой рожей поинтересовался я.
— Ну ты там никого, кроме Машки, наверно, не знаешь. Но будет весело. Бухло, девки, музон нормальный. Весело будет, сто пудов!
— Знаю я ваш музон. Электронщина сраная, от которой у меня потом башка, блядь, болит.
— Она у тебя не от этого болит, — засмеялся Миха. — Пошли уже, не хуй дома киснуть.
— Ладно, пошли, — согласился я, вставая. — Ты прав, дома делать нечего.
И мы пошли. В двухкомнатной квартире народу было, как сперматозоидов в яйцах у негра. Совершенно незнакомые рыла, многие уже в гавно, какие-то телки, отдалённо напоминающие проституток, долбящая мне прям по мозгу музыка. Короче, пиздец!
Плохо было и то, что я был абсолютно трезв. Это надо было срочно исправлять. Я сел на диван с какой-то единственно симпатичной бабой. Она пила «Миллер». Перед диваном стояли две бутылки водки. Я взял открытую, налил полпластикого стаканчика, залпом выпил и запил абрикосовым соком, по счастью стоящим здесь же.
В комнате кроме нас, было еще три парни и две девки, которые самозабвенно отрывались под транс. На пьяных они похожи не были. Интересно, что они принимали? Наркотики никогда лично меня не увлекали и не расслабляли. Просто я знал, моя тема — это алкоголь, так зачем мучить себя другой хуйнёй?
— Как ты можешь пить эту гадость? — глядя как я выпиваю второй стакан, спросила рядом сидящая тёлка.
— А что пить то? — ответил я вопросом на вопрос. — Этот твой компот?
И я кивнул на бутылку «Миллера».
— Мне нравится, — пожала она плечами. — Тебя как зовут?
— По разному. Чаще Виталик.
— А как еще зовут?
— По разному, — я снова налил себе водки.
— Забавно, — улыбнулась она. — А меня Юля зовут. Всегда.
Всегда, блин. Что за понты? Всегда Юля. Самой то ей не смешно?
Я поднёс стакан ко рту. Она мягко взялась за него, и мне пришлось отпустить.
— Хватит пить, — с улыбкой сказала она.
— Это еще почему? — я сразу встал на дыбы.
— Давай лучше поговорим. А то кроме тебя тут разговаривать вообще не с кем.
— Ну давай, — усмехнулся я. — И о чём?
— Расскажи о себе. Как живёшь, чем дышишь?
В общем начался у нас с ней обычный трёп. Но, как ни странно, он меня не напрягал. Она что-то там говорила про свою работу, еще про что-то. Я не слушал, а витал где-то в своих мыслях. На кухне я отыскал почти полный ящик пива, прихватил из него пару бутылок, и, коль уж она не хотела, чтобы я пил водку, начал глушить пенное.
Народу стало меньше, музыка тише. В соседней комнате спали два чувака. Когда мне приспичило поссать, то в туалете я обнаружил сидящего на унитазе кекса, а на его хере скакала какая-то шмара. Пришлось ссать в ванне. Но вообще стало значительно тише и приятней. Даже Миха куда-то делся. Тем лучше.
Короче говоря, из способных самостоятельно передвигаться, остались я и Юля. При этом я был лишь в лёгкое гавнецо. Приглядевшись к ней, я подумал, что она даже симпатичнее, чем мне сначала показалось. Картину портили лишь её светлые волосы.
Много рассказывать дальше смысла нет, замечу лишь, что занимались мы с ней всем, кроме самого секса в самом прямом его понимании. Депрессия моя сразу улетучилась. День из скучно-обыденного превратилась в весьма позитивный!
Собираясь уходить с квартиры, мы задумались над тем, можно ли оставлять её открытой, т.к. разбудить двух спящих парней не представлялось возможным. Сошлись на том, что не сидеть же нам здесь до утра, и поэтому мы без всяких угрызения совести свалили.
Я предложил Юльке проводить её домой, но она сказала, что не боится и вполне дойдёт сама. Мне же лучше. И я потопал домой. Время было часа три.
Подходя к своему дому, я увидел, как из соседнего двора выезжает ментовской патруль и едет прямёхонько ко мне.
— Вот пидоры, — пробормотал я сквозь зубы.
Из газели вылезли два мусора и один в традиционно-грубой форме сказал:
— Документы.
Я дал ему паспорт.
— А почему прописка другого района? Ты чего здесь делаешь?
— Я квартиру снимаю, — язык предательски заплёлся.
Мент зло посмотрел на меня.
— Ты пьяный что ли? Это, наверно, ты магазин сейчас ограбил.
Вот урод! Бесит меня их мусорское отродье!
— Какой еще магазин? — спросил я.
— Он еще спрашивает! — нагло вякнуло второе чмо. — Ты откуда идешь?
— Из гостей. Немного попил пиво.
— Ага. Показывай давай, чего в карманах.
Мне ничего не оставалось делать, как подчиниться. Я достал кошелёк и телефон и вывернул карманы. Один из этих уёбков выхватил у меня кошелёк, в наглую обшманал его, убедился, что ничего для них интересного в нём нет и вернул обратно. Выглядел ментяра явно расстроенным. Он еще раз посмотрел на меня сверху вниз и сказал:
— Всё, садись в машину. В отделении с тобой разберутся.
И мы поехали в отделение. Ебашили мы почему-то очень долго. Когда наконец приехали, один из этих сучар повёл меня на второй этаж, завёл в кабинет, отдал оперу мой паспорт и съебался.
Опер стал рассматривать мой паспорт, затем поднял на меня взгляд. Разумеется не представившись, он сказал:
— Что-то глаза твои мне не нравятся… Наркоман, что ли?
— Никакой я не наркоман. С какой стати?
— Ну если не наркоман, покажи-ка мне свои вены.
Я снял куртку, закатал рукава свой клетчатой рубашки и продемонстрировал вонючему оперу вены. Убедившись, что с ними всё в порядке, он задал вопрос, который ввёл меня в полный ступор:
— А может ты в пах колешься?
Никакого желания снимать штаны перед этим ублюдком у меня не было. Но он внезапно смягчился.
— Ладно, я вижу, ты парень нормальный. Просто недавно трое магазин ограбили тут недалеко. Вот мы всех и проверяем.
Он отдал мне паспорт и милостиво сказал, что я могу быть свободен. Спасибо, блядь!
Выходя из ментовки, я подумал, что если ад есть, то обычных людей там будут просто мучить, а всех ментов черти будут вечность драть в жопу.
Проснувшись сутра, я обнаружил на кухне готовящего завтрак Миху. Рожа его оставляло желать лучшего. Опухший, заспанный и в дурном расположении духа, он варил пельмени. Я решил рассказать ему о вчерашних приключениях. Но до истории с ментами я так и не дошел, потому что как только я сказал ему про Юлю, он как-то странно с удивленно-сочувствующим видом поднял на меня глаза.
— Виталик, ты совсем дебил? — Миха помешал пельмени.
— А что такое, — я сразу напрягся. — Она что, болеет чем-нибудь?
— Какое, блядь, болеет? Ты знаешь, кто она вообще? Эта Юлю — девушка второго бандита в нашем районе. Пиздец тебе!
— Да ладно, не пугай, — я попытался сказать это как можно более спокойно. — Этого ж никто не видел, а сама она не дура, чтобы трепать об этом.
— Она то не дура, — согласился Миха. — Но вот скажи, кто последний свалил с хаты? В смысле, перед вами?
— А я ебу? Я там и так не знал никого. И вообще, какая разница? Мы же в тот момент еще ничего не делали.
— Да? А прикинь, что тот чувак, не знаю уж кто им был, возьмёт и ляпнет Юлькиному парню, что так и так, уходил из квартиры, а там твоя Юлька наедине с каким-то кексом осталась?
— Бля, — ответил я, — вероятность этого очень мала. Ничего не будет!
— Наивный ты, Конь, — зачем-то Миха назвал меня по кличке. — Вероятность этого больше, чем ты думаешь. А уж если Юлькин бойфрэнд захочет тебе найти, поверь, он найдёт, и лучшее, что с тобой в этом случае произойдёт — останешься без яиц.
— Иди ты в жопу, — несмотря на кажущееся равнодушие, я испугался. — Чего ты каркаешь, мудак? Нормально всё будет.
— Ну-ну. Если за следующую неделю с тобой ничего не произойдёт, считай, что тебе невероятно повезло. Пельмени будешь?
— Буду, — буркнул я.
Вот так хуйня! Только этого сейчас и не хватало. Я понимал, что Миха то прав, и что мне надо опасаться не только за свои яйца, а еще и за анальную девственность. Эти ебаные бандиты, у них же башни вообще нет, покалечат на всю жизнь и хуй чего сделаешь. Сегодня надо было обязательно напиться.
Я позвонил Гину, но, оказалось, что он сегодня занят. Тогда я стал вызванивать Витьку. Он заявил, что у него совсем нет денег. Пришлось сказать, мол, это не проблема, бухнём за мой счёт. Договорились пойти в неплохой и в тоже время недорогой бар на Автозаводской.
Выйдя вечером на улицу, я почувствовал с трудом подавляемое желание развернуться и бежать домой. Мне было страшно. Вообще, все страхи связанные с похмельным синдромом давались мне очень тяжело. Это была не та боязнь, как, к примеру, боязнь высоты или зубного врача. Это был страх, который разливался по телу и ощущался практически на физическом уровне. Я прекрасно понимал, что это всего лишь посталкогольная иллюзия, что это эфемерно и нереально, но поделать с собой ничего не мог.
Лишь войдя в метро, я немного расслабился. Сделав плейер погромче, я сел на свободное место, закрыл глаза и целиком погрузился в ска-панк.
Приехав на Автозаводскую, я обнаружил, что Витьки еще нет. Я сел за свободный столик и заказал пива. К счастью, Витёк не заставил себя долго ждать. Мы взяли коньяка, пива и немного похавать.
— Как дела то? — спросил Витёк, разливая по первой.
— Дела идут. Вот только куда — не знаю. Опять влип в какую-то идиотскую историю.
И я рассказал ему про Юлю и про то, чем это может для меня обернуться.
— Дааа, — протянул Витёк, — ты в своём стиле. Не можешь без приключений на жопу. Ладно, может и пронесёт, не парься!
— Может, — сказал я. — В принципе, я и не парюсь. Просто настроение и так дерьмовое, а тут ещё эта хуйня. Ладно, давай хоть напьёмся, легче будет.
— А мы по-другому отдыхать и не умеем. Вот ты постоянно бухаешь. Тебя ведь только это расслабляет. Меня, например еще бабы расслабляют, а тебя только алкоголь. Да?
— Да, — мне пришлось согласиться. — Тёлки меня чаще напрягают, чем расслабляют. Да ну их на хуй, дуры они все. Ну почти все… И разницы то в сущности нет. Алкоголь, секс, наркотики, музыка, футбол, еще куча всякой херни. Все мы живём в стакане. Вот наш предел.
Витёк засмеялся.
— Уж у тебя то точно вся жизнь в стакане.
— Дурак ты, Витёк, — я отхлебнул пива. — Не это я имел ввиду. Мы, точнее каждый из нас, как маленькая рыбка, плавает каждый в своём стакане и думает, как же это пиздато, сколько у нас свободы, живи — не хочу. А когда рыбка подплывает к стенке стакана и натыкается на неё, то разворачивается с мыслью, что хуй бы с ней, со стенкой, вон места и так много, буду дальше плавать. А на самом деле стакан очень мал, просто нам вбили в наши тупые бошки, что он вполне нормальный и что нам в нём хорошо. Хуй там был!
Витёк внимательно выслушал и заявил:
— Не, ты, конечно, прав. И всё же мне кажется, что кое на что мы еще способны. Никто не может отнять у нас свободу мысли. Мы можем действовать, не по одиночке, разумеется, но тем не менее. Надо только захотеть.
— Витёк, — его слова заставили меня ухмыльнуться, — ты наивный, как мои родаки, блядь. Свобода мысли, говоришь? Да нам с пелёнок постоянно внушают чужие мысли, идеи и мнения. Прививают нам идиотские правила этого идиотского, блядь, общества. Загоняют в такие рамки, которые можно считать достойными антонимами свободы. Но зато взамен дают возможность хорошей, ха-ха, жизни, кучу перспектив, бесплатное телевидение, кормёжку в Макдоналдсе и всю такую хуйню! Типа, живите и радуйтесь. А рыбка плавает в стакане, всё это жрёт и довольна. Бывает, попадаются рыбки, которые это понимают, и это бесит их настолько, что они всю жизнь долбятся в стенку стакана. Большинство из них просто пробивают себе башку, но иногда какой-нибудь рыбке удаётся разбить стекло. Но и в этом случае исход для неё предопределён.
— Ну ты прям философ. Но ведь, согласись, у нас просто нет выбора. Просто нет. За нас уже всё решено еще до нашего рождения.
— Абсолютно с тобой согласен. Вот поэтому я и говорю о жизни в стакане. Наливай! Выпьем за безысходность.
Потом мы взяли еще коньяка, о чем-то там разговаривали, смеялись и старались хоть на время забыть о плохом. Затем мы разъехались по домам. Не помню, сколько было времени, не помню метро, смутно помню каких-то парней на районе, какой-то стандартный вопрос про закурить и про то, почему носки не красные и удар по затылку. Потом провал.
Я открыл глаза. Бля, как же тяжело дышать! Я лежал в своей кровати и пытался понять, как же такое могло получиться. Похоже, местное быдло сломало мне пару рёбер. Сколько сейчас времени? В джинсах, которые я не снял на ночь, обнаружились кошелёк и мобила. Значит, ничего не спиздили. Хоть это хорошо. Сколько? Только половина седьмого? А я то думаю, почему на улице темно? Надо идти в больницу. Надо. Но не могу. Я пролежал еще полчаса, еще час вставал и пытался немного привести себя в порядок. В носу была засохшая кровь, но он не болел. Значит, только рёбра. Дорога в больницу показалась мне скорее дорогой в ад.
В больнице мне сделали рентген. Оказалось, только одно ребро. Потом стали интересоваться, как это я так смог умудриться. Как будто это их дело. От них мне нужна помощь, а не тупые расспросы, о чём я им и сказал. Меня обмотали какой-то резиновой хуйнёй, дали больничный и велели через неделю придти снова.
По дороге домой я купил три пачки пельменей, так как всю неделю предстояло сидеть дома.
Миха еще спал. Я позавтракал и уселся смотреть телек. Да, впереди было пять дней ничегонеделанья. Надо было придумать чем себя занять, но в голову ничего не приходило.
Когда Миха проснулся, я рассказал ему, что произошло. Он усмехнулся, но по-видимому не удивился.
— Ну вот, к твоей возможной проблеме с бандюками добавилась ещё и эта, — сказал он. — Везунчик ты.
— Да, блядь, везенье так и прёт.
— А давай сегодня дома пати устроим. Я народ позову, отдохнём, ты развеселишься.
— Ты чего, мудак? — разозлился я. — Какая на хуй пати? Я еле живой, а ты собираешься назвать кучу дебилов в квартиру, чтобы я вообще сдох.
— Не хочешь — не надо. Давай тогда я, ёбт, пару тёлок позову. Посидим, пивка попьём, а там видно будет, — Миха улыбнулся.
— Ага, заебись, — сказал я, но призадумался. В принципе, идея мне понравилась. Никуда не надо идти, сиди, да бухай.
— Только одна проблема, — я решил сказать на прямую. — Я даже трахнуться нормально не смогу. У меня ж ребро.
Миха расхохотался:
— Тоже мне проблема. Ты на спину ляжешь и все дела. Или ты привередливый и тебе так не нравиться?
— Да мне по хуй! Но всё равно надо аккуратно. А то кончу и одновременно кони двину!
Миха снова рассмеялся:
— Ну ты же Конь, тебе по статусу положено кони двигать. Шучу, конечно. Короче, я попозже звоню тёлкам и зову в гости.
— Ну давай, — сдался я. — Только ты уверен, что они дающие?
— Сто пудов! Помнишь тех двух, которые на восьмое марта были? Вот я их приглашу. Одна вроде у тебя в рот взяла?
— Ну да, было дело.
— Ну вот, решено. Вечером будем греть шишки.
До вечера было много времени и я решил немного вздремнуть. К счастью, отрубился почти сразу. Сны… Сны… О чём-то… Жизнь… В ста… кане… Такая простая… Жизнь!
Меня кто-то тряс за плечо.
— Просыпайся, инвалид хренов, — услышал я голос Миксера.
Я приподнял голову с кровати и улыбнулся.
— Нет, Миш, это ты просыпайся. Я уже давно проснулся.
© Copyright:
Свидетельство о публикации №2807210197
формой очень напоминает Буковски.
Никак не дождусь от Виталия второй части, надо напомнить ему, что обещал)
Похождения алканавта… так надо было назвать. Уверен, что тем кто это читает точно не захочется повторить это.
Так может в этом и есть смысл?
я надеюсь!