…Говоря о фобии более подробно, придется начать с определения аж в психиатрическом словаре.
«Навязчивые страхи (фобии ) – интенсивная и непреодолимая боязнь, охватывающая больного, несмотря на понимание ее бессмысленности и попытки с ней справиться.»
Так что как ни странно, многие проявляющиеся в жизни человека страхи на самом деле фобиями не являются. Потому что ключевые слова в этом определении – «охватывающая больного».
По сути фобия – разновидность невроза. И неверно любые страхи, даже самые внешне нелепые, априори называть ФОБИЯМИ. Даже если вы боитесь вроде бы не грозящих вам ничем вещей или явлений – и то это не фобия в полном смысле этого слова. Даже страх темноты – не фобия! Страх еще чего угодно – не фобия! Но при одном условии – если этот ваш страх не довлеет надо всей вашей жизнью, не влияет тотально на любые ваши решения, не ведет вас по жизни, как по трамвайным рельсам…
Ведь будь у вас какая-нибудь «фобия трансформаторных будок» – вы бы на улицу не вышли никогда: ведь вдруг там эта будка встретится! Будь у вас именно фобия темноты – вы бы не смогли находиться ни в какой полутемной комнате, вы спали бы только при ярком свете, вы бы не смогли ночью ездить на машине! Вам бы не удалось в этом случае спастись от страха, включив фары … Так что в жизни человека вполне могут быть какие-то эпизодические страхи (или скажем так – опасения, что-то пугающее), но это не фобии.
Но тогда почему такие страхи могут возникать?
Не так давно в статье о сублимации было сказано, что в человеческой жизни «удовольствия и неудовольствия» стремятся находиться в равновесии (так называемый психологический гомеостаз); поэтому нередко бывает так, что человек САМ ищет в жизни для себя каких-то страхов (но не фобий). Эти страхи становятся этакой «своего рода приправой» к его жизни – еще в русских сказках было озвучено нечто подобное: «Ты меня накормила, напоила, рассмешила, а теперь напугай меня!» И ради таких ощущений человек смотрит «фильмы ужасов», посещает «пещеры страха» в парке аттракционов (некоторые дети очень любят), а иногда находит себе какие-то страхи «личного порядка», вроде тех же будок или темноты. И если прислушаться к себе во время встречи с таким «объектом страха», можно поймать себя на том, что в это время «словно сердце сжимается, но это ощущение больше приятное, чем неприятное»…
Еще причина: опять-таки, в статье о сублимации упоминалось и о том, что приятно двигаться ОТ опасности. Но чтобы иметь такую возможность, нужно оказаться РЯДОМ с этой опасностью и потом уже удаляться от нее – само удаление будет как раз ощущением приятным. Кстати, не зря «источниками» подобных «личных маленьких страхов» нередко оказываются «неподвижные предметы» (типа тех же будок) или локализованные явления (та же темнота – когда можно выйти на свет за ее границы или на худой конец включить лампу или фонарь).
Еще вариант: эти «страхи» отражают что-то, чего вы боялись очень сильно РАНЬШЕ (в детстве, юности и т.п., причем сами этого можете не помнить), а теперь это для вас стало в общем неактуально с точки зрения вашей личной безопасности. И вам приятно, когда вы испытываете некий «страх-воспоминание» — «вот, как мне раньше было от этого безумно страшно, а теперь я по сути этого не боюсь, так просто, по старой памяти нервы щекочет… Теперь я вблизи этого предмета чувствую пусть некое волнение, но никак не давешнюю беззащитность!» Это тоже – неосознанное «удовольствие от освобождения», если хотите.
Бывают «страхи » еще и такие, которые, например, вызывают те или иные воспоминания, в итоге продуцирующие ПРИЯТНЫЕ ощущения. Например: страх темноты может вызывать воспоминания о том, что «…когда я был маленьким, я вот тоже так боялся темноты, приходила мама и сидела рядом со мной…» – и человек погружается в атмосферу своего детства, пусть и ненадолго. А страх темноты – это пусковой механизм «приятных воспоминаний», приходящий «по потребности» (особенно часто это бывает, когда сознательно человек по какой-то причине себе «не разрешает погружаться в детство», но так или иначе в этом нуждается неосознанно).
Или наоборот — скажем, воспоминания о детстве НЕ очень приятные, но в итоге возникает тоже своего рода чувство свободы, перекликающееся с упомянутым выше: «Вот та же трансформаторная будка, я ее вот так боялась, когда мне было года два-три… Ух, какое же у меня было неприятное детство, все меня воспитывали и подавляли, зато теперь… Как хорошо теперь, что я уже выросла и могу не подчиняться этому давлению, даже если страх перед самими будками у меня в итоге остался – да и пусть остается; вот страх есть, а связанного с этим страхом и с детством как таковым давешнего давления — НЕТ!»
Понятно, что подобная (не обязательно точно такая) ассоциативная цепочка может проноситься в голове очень быстро, и вы не фиксируете подобных промежуточных этапов и не осознаете их, а чувствуете только крайние элементы связки: «страх перед будкой или темнотой – приятное в глубине души ощущение». Причем и приятность-то эта может как таковая не осознаваться — вот есть некий страх, но он не мешает, избавляться от него в общем не хочется, присутствует он не всегда, ну и ладно…
И такие страхи есть в жизни чуть ли не каждого человека – по крайней мере, чуть ли не каждый человек может время от времени в подобных страхах испытывать потребность.
Но если какие-то страхи приобретают более выраженные формы, если они начинают не помогать, а МЕШАТЬ жить, если они начинают «брать под свой контроль» всю вашу жизнь – вот тогда можно вести речь… и то не о самих фобиях, а поначалу о так называемой фобической готовности. Особенно если есть в вашей жизни какая-то причина, стимулирующая у вас невротические проявления и таким образом способствующая превращению страхов в фобии.
Например, мужчину в семье заставляют быть «сильным главой», а ему надо хоть иногда побыть ребенком, и как минимум – ему не хватает в доме тепла, ласки, поддержки, нежности (мол, мужчина на это права не имеет, ему это не должно быть нужно…) И у него вполне может развиться какая-нибудь «общепризнанно детская» фобия вроде постоянной, выраженной боязни темноты, причем начнется она порой с того самого «сладкого ужаса», а если ситуация не меняется — может перерасти и в фобию как в невротическое расстройство.
* * *
Итак, любая фобия – это невроз, вернее, его разновидность. А невроз – это штука сложная. Иногда психиатры говорят, что «если его лечить – на это понадобится два года, а если не лечить – то через два года, может быть, сам пройдет». 🙂
И фобические состояния – одни из тех, когда откровенно надо «лечить не болезнь, а больного». Потому что если у человека (точнее, у его бессознатeльного) есть какая-то скрытая ПОТРЕБНОСТЬ в неврозе того или иного вида – то нередко его можно тем или иным методом избавить от одной фобии, но «вылечившись», он практически тут же приобретает фобию другую. Почему это происходит – разберем чуть ниже, когда будем говорить о том, «откуда вообще берутся» фобии в самом ярком и «настоящем» их проявлении – с дрожанием рук, приступами паники, холодным пОтом и прочими признаками…
А еще фобию действительно нередко путают с так называемыми «посттравматическими стрессовыми расстройствами» – тяжёлой реакцией на психотравмирующее событие, выходящее за рамки обычного человеческого опыта (частично о таких расстройствах сказано в статье о послеаварийном синдроме). Вот у них уже совершенно другая природа: это не совсем НАВЯЗЧИВЫЕ страхи, они скорее больше похожи на «страх как проявление инстинкта самосохранения» (и лишь при определенных условиях могут перерасти ПОТОМ в фобии). И нередко, пока НЕ переросли, могут быть скорректированы с помощью определенных методик. Но самое главное при применении различных методик в этих случаях – диагностика: если речь идет именно о фобии — определение, что это именно фобия, а не какой-нибудь, к примеру, обсессивно-компульсивный синдром (навязчивые влечения и состояния) или не то же посттравматическое стрессовое расстройство. А второй важной составляющей для работы по любой методике является… желание самого клиента избавиться от фобии. Точнее, его понимание того, зачем ему это надо и главное, что он будет делать после того, как эта фобия у него пропадет.
Ведь не имея такого реального, а не декларируемого желания, работать по любой методике бессмысленно! Не забудем, что фобические состояния находятся чуть ли не полностью в области бессознательного – а как вы туда «попадете», если клиент вас не хочет туда «пускать»? Даже при самых директивных методиках у человека, который не желает, «чтобы ему лезли в душу», есть масса неосознаваемых «уловок», чтобы «обмануть» психотерапевта…
Вообще искренность, доверие и желание избавляться от проблемы самого клиента – основное условие любой успешной психотерапии, а работы с фобиями особенно.
Если у человека все же фобия, а не «посттравматическое расстройство» (причем опять же у него есть какая-то бессознательная необходимость в этой фобии как в разновидности невроза), но при этом он от наличия этой фобии получает какую-то ВЫГОДУ, — то лечить саму фобию бесполезно (в итоге ее можно только заменить). Надо диагностировать и устранять ПРИЧИНУ того, что человеку эта или какая-либо другая фобия нужна… Но вот вопрос – а насколько это нужно именно самому «фобисту»?
Как-то я проводил в Центре клинической психотерапии сеанс гипноза с пациенткой, которая все уверяла меня, что «на нее гипноз не действует, она гипнозу не поддается, и все тут». Приступаем, женщина постепенно начинает «входить в транс». Я ей начинаю говорить, что «ваша правая рука медленно поднимается…» Рука на самом деле начинает медленно подниматься. И стоило руке подняться сантиметров на тридцать, как женщина В СОСТОЯНИИ ГИПНОЗА, с очевидным значительным усилием преодолевая вызванную гипнотическим состоянием каталепсию, свободной левой рукой взяла «поднимающуюся» правую кисть и резко придавила вниз к коленке! Коллеги, которые были вместе со мной на сеансе, поразились – женщина под гипнозом! Я тогда им объяснил, что у нее есть внутренняя задача – во что бы то не стало «не поддаваться». И даже если «начнет поддаваться» — хотя бы «краем сознания» этого не допустить, даже с помощью очевидного механического «устранения видимых проявлений этого»… И не позволить даже отдельной своей конечности естественным образом «подчиниться этому гипнозу».
Вот то же самое может быть и с так называемыми «фобистами». Нередко они предпочитают обращаться за помощью в лечении фобий… как ни странно. к откровенным шарлатанам. Потому что «настоящий доктор вдруг возьмет да и вылечит», а им на самом-то деле, как это ни цинично, чаще всего этого не нужно. Показательна тут фраза из письма ко мне одного мужчины, ходатайствовавшего за лечение жены, страдающей канцерофобией: «К врачу она идти боится, потому что считает, что это все равно неизлечимо.» … Ну, пусть якобы неизлечимо – но по логике, чего же БОЯТЬСЯ? Того, что врач «развеет эти мифы о неизлечимости»?
Так что фобисты нередко, даже вроде бы во вред себе, способны неосознанно «сопротивляться до последнего», даже декларируя, что «хотели бы вылечиться» – но тем не менее все равно изнутри упорствовать в том, что «это все равно не лечится». И особо сильное сопротивление давать на какую бы то ни было положительную динамику…
И потому неудивительно, что в подавляющем большинстве случаев к врачу по поводу «лечения фобий» обращаются не сами фобисты, а их родственники, супруги и т.п.
А если все-таки к врачу обращается сам клиент (которому таки чем-то выгодна его фобия), он нередко делает это под тем же давлением родственников. И обращаясь, при этом выискивает всякие «препоны», по которым окончательно обратиться все-таки не может: либо просит «полечить его заочно» (точно зная, что это невозможно), либо говорит, что ему «далеко, дорого, неудобно», либо записывается и не приходит, либо приходит и во время работы «прижимает руку к коленке», особенно если ощутит какие-то «сдвиги к лучшему».
Потом, фобисты нередко… требуют от доктора гарантий. Мол, гарантируете ли вы, что я избавлюсь от этой своей фобии? И между прочим, к тому, который «гарантирует» (несмотря на то, что в психотерапии любые предварительные гарантии – признак непрофессионализма) – НЕ ПОЙДУТ! Или пойдут, но только для того, чтобы поиграть в какую-нибудь игру типа «Как я старалась» — «вот видите, даже тот, кто гарантировал, все равно не вылечил!» А не вылечил (как вариант — не стал лечить) либо потому, что клиент хорошо сопротивлялся, либо потому, что клиент, избавившись от одной фобии, тут же приобрел другую. Потому что хоть какая нибудь фобия ему все равно нужна…
И вообще фобия – один из ярких примеров известной врачебной поговорки про «нас трое – вы, я и болезнь». Неосознанно, но достаточно упорно страдающий фобией зачастую работает на стороне своей болезни. И какие бы методики ни применял доктор – его клиент всегда будет неосознанно при первых же признаках улучшения «прижимать поднимающуюся руку к коленке»…
Поэтому я, прежде чем начинать работать с ситуацией фобии, всегда прошу потенциального клиента сформулировать тот же заказ, может, несколько в иной форме: клиент декларирует, что хочет избавиться от своей фобии. А что он будет делать, когда избавится? И по ходу беседы нередко выясняется, что делать ему будет нечего. Или оказывается — то, что он вроде бы потом собирается делать, ему по сути-то и не нужно. И что в принципе он к своей новой жизни без фобии не готов!
Вообще результат любой успешной психотерапии, как правило, — то или иное довольно существенное изменение модуса жизни клиента. Так вот, нередко именно этого клиент и опасается. Да, у него есть проблема, болезнь, трудность – но он сам к ней уже привык. Он сам менять что-то не то что ленится – часто боится! Сейчас ему все в жизни привычно, пусть и трудно, а потом? Вот почему не только при фобии, а и вообще при любой проблеме нередко «заказывают» «повлиять» на мужа, на детей, на окружающую ситуацию, на свое тело, на здоровье – но чтобы самому в этом участия не принимать! Хотя бы потому, что то новое, что получится в результате – непривычно и уже само по себе страшно…
* * *
И даже «силовые методы» не работают, если фобия «неосознаваемо выгодна».
В былые времена фобию лечили «ну очень силовым методом» – инсулиновый шок. Нередко это давало результаты, но опять же очень неустойчивые. Больной «избавлялся» от своей фобии, выходил «в мир»… и тут же обзаводился еще какой-нибудь фобией. Потому что ГОТОВНОСТЬ иметь не одну, так другую фобию у него оставалась. А если «силой вылечить» эту другую – у него появится третья, и так далее… Так что даже фармакология тут нередко оказывается в какой-то степени бессильна.
И как ни грустно, ни страшно и ни цинично, но чаще всего (хотя НЕ ВСЕГДА – уточню ниже) выраженная, «настоящая» фобия, именно ведущая человека по жизни как по рельсам и обуславливающая весь его модус жизни (а не те эпизодические страхи, про которые говорилось выше) – вот такая фобия «вырастает» чаще всего на двух составляющих: выраженная рентная психология плюс запредельная, обостренная, зашкаливающая демонстративность.
Вспомним письмо из Виртуального Кабинета, где женщина о себе говорит «Я лишена обаяния»: «На улице столько других красивых женщин, что хоть из дому не выходи!» Это может быть и привычный словесный оборот, а может быть и фобическая готовность.
Нередко именно сверхдемонстративные люди (обоего пола) страдают той же «фобией открытых пространств или транспорта» и не выходят из дома, боятся ездить в общественном транспорте – потому что им, скажем, нужно (пусть бессознательно), чтобы ВСЕ вокруг им аплодировали и ими восхищались. Причем «все вроде бы это априори должны делать!» А если ВСЕ на улице или в метро этого не делают, или хотя бы теоретически (а на деле разумеется и практически) в транспорте или на улице может найтись хоть кто-то «и румяней и белее» – тогда тут же у такой личности возникает резкое неприятное ощущение — страх этого, страх невротический природы, который со временем превращается в фобию практически сам по себе.
Можно упомянуть опять же о пресловутой «условной приятности». Ведь приобретая фобию, человек избавляется от чего-то неприятного (от того же отсутствия аплодисментов в метро 🙂 ), но ничего иного неприятного от наличия фобии, как правило, не получает! Вокруг него наоборот, начинают «порхать» — а он, страдалец, будет либо лежать на диване на всем готовеньком (мол, я потому не хожу на работу, что у меня страх того-то и того-то, а не потому, что я истероидный невротик и мне надо, чтобы ВСЕ мною просто так восхищались…), либо будет пытаться всю жизнь отоваривать этот мощный и такой оригинальный купон – то есть получать внимание сразу по нескольким источникам одновременно…
Опыт нашей медицины в Великой Отечественной войне говорит о том, что в военное время не было фобий – грубо говоря, было не до этого. Не было условной приятности! Если будешь сильно зацикливаться на своих фобиях – не сумеешь достать еды, не сумеешь раздобыть дров, а если будешь бояться воевать – в тебя просто выстрелит заградительный батальон. Так что как ни грустно, иной раз лечением фобий становится пресловутое «право умереть с голоду». Жаль только, что не всегда такая «эмоционально-стрессовая терапия» приемлема для окружения больного – иные «близкие» ни за что не перестанут своего фобиста кормить-поить-поддерживать и ахать-охать над ним: возможно, потому, что сами они выполняют таким образом за его счет свою «программу жалости».
* * *
Итак, подробнее о родственниках, которые ходатайствуют за лечение фобистов. Далеко не всегда это — желание «призвать больного к порядку и снять его с нашей шеи». Нередко бывает и наоборот: родственники хотят страдающего фобией вылечить, чтобы «к себе привязать. подавить и подчинить». И часто выгода фобии в том, что она становится не только защитой, но и актом некоего сопротивления человека внешнему диктату тех же родственников (вот в таких случаях гораздо реже фобия бывает из-за излишней рентности и из-за такой уж сильной демонстративности, но в таких ситуациях и работать с ней бывает гораздо результативнее).
Например, хочет какая-то излишне властная мама устроить сына на работу, на которую ОНА считает нужным. А сын не хочет… И всеми силами ищет способ избежать давления, потому как понимает, что ему на этой работе по сути делать нечего, ждет его там разочарование и неуспех (может, именно этого мама и добивается, к слову, помимо внешнего подчинения?) И нередко у него , если он не может протестовать иными способами, развивается какой-нибудь «защитный невроз», в большинстве случаев – да та же фобия. На этой работе нужно водить машину? У сына тут же возникает «автофобия». На эту работу нужно через весь город ездить на метро? У сына возникает «метрофобия». На этой работе частые командировки, в которые нужно летать самолетом? Ну запросто, сейчас же у него будет «авиафобия»… Причем начнется все с «вроде бы показных ощущений», только бы мама отстала, а потом сын «сам в это поверит», и самое интересное – начнется фобия с РЕАЛЬНОГО страха: если ты НЕ будешь бояться ездить или летать, тебя мама подавит! Это настолько страшно, что невроз начнет прогрессировать, пока не позволит сыну спрятаться за фобией, как за стеной. И вылезать оттуда ему не захочется. А мама потащит его по врачам и будет просить «вылечить сыночка». Однако сыночек чувствует – как только его вылечат, мама тут же его додавит до конца. Так что даже если вылечат его от одной фобии, просто грех ему тут же не обзавестись другой! Особенно если его структура личности, его психологическая невротическая готовность — то есть все же какая-то имеющаяся истероидность в том числе — не позволяют ему противостоять давлению иными, менее травматичными для себя способами. Как бы самому человеку эта фобия ни мешала – пока это для него единственный выход…
А если человек реально сам «хотел бы иначе, но просто не видит возможностей» – то стоит ему такие иные возможности противостояния помочь увидеть, как он достаточно быстро избавится и от фобии (ему лично мешающей жить), и от прессинга мамочки.
Так что наиболее важный признак будущего «успешного лечения фобии» – именно НЕВЫГОДНОСТЬ фобических ощущений самому клиенту! Потому что когда «я боюсь и мне за это что-то дают» – тут лечить можно до бесконечности. А когда «я боюсь и чего-то из-за этого лишаюсь, причем больше, чем при наличии фобии приобретаю» – вот тут уже можно работать, по крайней мере в первом приближении, пока не обнажится какая-нибудь «подспудная» выгода :).
И еще важно опять-таки н путать фобии с некими «фобоподобными явлениями». Таким явлением может оказаться и некий страх, который по сути жить и работать ПОКА не мешает, но является своего рода признаком, что ли, важных для личности ощущений…
Для большей ясности возьмем достаточно часто встречающийся пример.
Скажем, молодя женщина живет без мужа (развелась), имеет на иждивении ребенка и пожилую маму. Работа самой женщины, достаточно хорошо оплачиваемая, связана с частыми командировками, куда она летает на самолете. А при этом, предположим, она живет в некоем социуме (и серьезно от его мнения зависит – скажем, у нее 2 группа мотиваций), который периодически ей твердит, что, мол, «как же ты живешь одна, тебе надо непременно выйти замуж и стать мужниной женой, да вы же не сможете выжить без мужчины, без кормильца…» А когда она говорит «Я кормилец семьи», все смеются ей в глаза и говорят, что «женщина кормильцем быть не может, не смеши». И постепенно у нее начинает нарабатываться потребность самоутверждаться, доказывать даже самой себе, что она в этой семье, в этом социуме «финансово значимый человек», что пока она жива и работает – с ее родными ничего не случится и они будут «накормлены», и что никакой мужчина только для этого им не нужен… Но случись что-нибудь С НЕЙ – вот тогда ее семье придется несладко… И в итоге у нее может начать неосознанно формироваться собственный, никому не показываемый, ей самой кажущийся глупым и смешным, но а с другой стороны неосознанно ПРИЯТНЫЙ страх того, что «семья останется без нее». Этот страх для нее — неосознанное доказательство именно своей «нужности и незаменимости». И в свете последних авиакатастроф, особенно если сама женщина хоть немного склонна к демонстративности, на этой почве может возникнуть тот же внутренний «страх полетов», который сам по себе, опять повторю, является для нее побочным доказательством ЕЕ ценности в семье! Мол, как же они БЕЗ МЕНЯ, если что? Причем раз я сама этого боюсь, значит, им точно без меня никуда?.. И даже то, что она начинает при полетах страховать свою жизнь на большую сумму, может неосознанно оказываться фактом самоподтверждения того., что она действительно в доме значима, нужна и ценна — именно как кормилица…
Вот, пожалуйста, возможный негативный отклик навязываемого нам противостояния полов, где у женщины нет «формального права» быть добытчицей в семье и ее главой!
А потом, если прессингующая ситуация в социуме продолжает развиваться (скажем, социум все равно эту женщину «за добытчицу» упорно не считает), то она, в силу особенностей личности и мотиваций не очень способная общественному мнению «активно противостоять», может запросто превратить свой «страх полетов» в «фобию полетов». И перестанет летать в командировки, да еще всем об этом объявит – в смысле о самом факте своей фобии. Зачем? Да просто теперь, если ей опять скажут «Ну вот, какая из тебя добытчица, ты теперь и не зарабатываешь-то ничего, выйди замуж под сильную мужскую руку, смирись и не высовывайся…» – она сможет ответить: «Да, я не зарабатываю, но это НЕ ПОТОМУ, что я не могу добывать, а потому, что у меня теперь вот такая болезнь…»
И на самом деле тут нужно работать в первую очередь не со страхом, а с выраженностью тех или иных личностных особенностей и со степенью «зависимости от мнения общества и от его жестких и не всегда логичных постулатов.
Но увы, чаще всего «истинными фобистами» становятся выраженные демонстративные личности, причем, как говорится, «без особых талантов». Потому что «такая личность хоть с минимальным в чем-то талантом» и главное – с отсутствием рентной психологии так или иначе придумает, «за что получить свои аплодисменты»; по крайней мере, не станет ждать их просто так.
И кстати, «настоящие невротические фобии» излечиваются нередко «сами по себе», стоит только убрать «условную приятность». Скажем, жена хотела от мужа «больше внимания» и пыталась получить это не изменением поведения, не бОльшей душевной близостью с мужем (это еще вопрос – всегда дли это возможно), не заменой мужа в конце концов, а обзаведением некоей фобией. Муж поначалу стал уделять ей действительно внимание, бегать с ней по врачам и т.п., всяко за ней ухаживать, но потом заметил – чем больше внимания, тем сильнее фобия. И тогда она завел себе «отдушину» – ту же любовницу. У жены в подобных случаях фобия может очень быстро пройти! Особенно если муж эту любовницу не афиширует и придраться, «начав болеть еще сильнее», не к чему. 🙂 А еще вероятнее – если отдушиной мужа становится не любовница, а какое-нибудь «общественно одобряемое дело», например, бизнес. А жене он в итоге нанимает формальную сиделку!
* * *
И еще о фобических и «нефобических» страхах. В статье о фобиях я упоминал, что не каждого страха в жизни надо пугаться и не от каждого стремиться избавиться. Страх – это нередко проявление «инстинкта самосохранения». Тот же страх высоты, очень распространенный, является часто естественным нашим ощущением. И вот почему.
Человеку необходимо каким-то способом «поддерживать свое вертикальное положение», иными словами – постоянно определяться, «где верх, а где низ». В организме для этого есть два «прибора». Первый – вестибулярный аппарат, но это прибор надежный не полностью – скажем, при движении человеческого тела с резким замедлением или ускорением в нем возникают «помехи», и полностью без сбоев он работает только при отсутствии движения. Для «страховки» есть еще один способ – визуальное ориентирование по линии горизонта. То бишь неосознанно человек всегда стремится «держаться строго перпендикулярно большой плоской поверхности, которая находится в поле его зрения».
Люди вообще используют оба способа ориентации одновременно, но у разных личностей они «задействованы» в разной степени. Те, у кого «преобладает вестибулярное ориентирование», чаще страдают той же морской болезнью, но зато практически не боятся высоты. А вот тот, кто в основном «ориентируется визуально» – нередко высоты боится.
Потому что когда человек, скажем, смотрит вниз из окна, особенно из окна высотного здания, и если к тому же он не видит ни поверхности земли, ни линии горизонта, — тогда для него «большой плоскостью» становится… плоскость стены. И у него возникает желает РЕФЛЕКТОРНО «встать перпендикулярно этой плоскости» (почему иногда еще отмечают тот факт, что «пропасть притягивает»). Так вот, «страх высоты» является естественным страхом, оберегающим человека от подобного шага «встать перпендикулярно отвесной стене». И некий «легкий щекочущий душу ужас» возникает практически всегда, когда смотришь вниз с того же высокого этажа. Другое дело, что большинство людей относится к этому как к незначительному событию, а некоторые этот естественный страх делают базой для своего невроза. И если вы просто «от греха» избегаете слишком сильно высовываться из окна на высоком этаже – это, что называется, «понятно и в пределах нормы». А вот если вы в результате по этому поводу ни жить, ни работать не можете выше первого этажа – вот тогда уже можно говорить о фобии как о невротическом явлении.
Собственно, страх – это «тренинг осторожности». Но любой страх можно превратить в навязчивый, то есть в нашу пресловутую фобию. Особенно – повторю вновь – если это ВЫГОДНО (пусть неосознанно) самому больному и есть для этого «благодатная почва»…