Отцы и дети

РЕБЕНОК – ЯБЛОКО РАЗДОРА

Человеческая жизнь, а особенно семейная, как известно, состоит не из одних радостей – бывают и сложности, и проблемы. Разумеется, решать эти проблемы можно по-разному…

…Но иногда складывается ситуация, когда все способы кажутся исчерпанными, и остается “последнее средство” – развод. И супруги, как цивилизованные люди, начинают мирно делить имущество (или как нецивилизованные, дерутся из-за каждой ложки и кружки). А если у супругов ребенок? Его-то как разделить?

КАК ДЕЛИТЬ РЕБЕНКА

Когда мне задают этот вопрос — именно в таком виде, я иногда отвечаю: наверное, лучше всего нарезать на кусочки. Что поделаешь: каков вопрос, таков ответ. Но подобный подход, когда разводящиеся родители готовы буквально разорвать ребенка напополам, к сожалению, нередок… Вообще такая ситуация “дележки детей”, когда каждый из родителей кричит об “интересах ребенка”, а ребенку в итоге и достается, напоминает эпизод из старой русской былины про Илью Муромца. Вышел Илья Муромец против злых татар, взял одного из супостатов за ногу и давай махать им направо-налево, побивая остальных врагов… Точно так же бывшие супруги, сражаясь друг с другом и пытаясь друг другу насолить, размахивают ребенком, как орудием. И тащат ребенка каждый к себе зачастую именно потому, что у кого в руках это орудие – тот и победил.

Вот одно разводное дело, где муж и жена пытались самостоятельно поделить мальчика двух лет. Разумеется, на сына претендовали оба, причем отец делал неоднократные попытки выкрасть ребенка у матери. Пока, мол, там суд да дело (извините за невольный каламбур) – ребенок будет с ним, а потом, может, все и останется без изменений… А мать, естественно, намерения отца поняла и ребенка прятала. Причем в самых неожиданных местах. В частности одним из убежищ малыша на целых полгода стал… интернат для детей с открытой формой туберкулеза. Это тоже в интересах ребенка?

Понятно, что если супруги не могут спокойно поделить даже свои чашки-ложки, что уж говорить о взвешенном подходе к решению судьбы ребенка! В этом случае в дело вступает суд. И решает на основании очень многих данных, с кем же все-таки оставаться ребенку.

Разумеется, в таком случае предполагается защищать в первую очередь интересы детей. Причем интересы истинные, а не подтасованные заинтересованными лицами. Однако увы: если ребенку меньше 10 лет, к его мнению вообще не прислушиваются. Если же ему больше 10 – его пожелания “могут быть учтены”. Но не более того! И если в итоге суд сочтет, что ребенку по мнению чужих взрослых лучше будет с другим родителем — ничего не поделаешь, мал ты еще указывать взрослым! Да, ребенок зачастую сам не в состоянии адекватно оценить свои желания и потребности. Ребенка можно подкупить, задарить, напугать… Но вообще-то бывают разные дети: иной ребенок и в 10 лет плохо представляет, чего хочет, а другой и в пять-шесть уже определился со своими привязанностями, причем не поддаваясь ни на какие способы давления. Но в таком случае каков же должен быть возрастной ценз ребенка, чтобы он мог сам выразить свои пожелания? А наверное, и не должно быть этого ценза. Все зависит от конкретного случая и от конкретного ребенка.

Появился в практике разводных дел и еще один неписаный закон: если одному из родителей оставляют ребенка, то с него вроде бы как и достаточно. И получается дележка по принципу: “Машину – мужу, детей – жене”. То есть дети считаются статьей доходной. Конечно, случается, что ребенок действительно приносит доход – к примеру, у профессиональных уличных попрошаек… Но если серьезно — все как раз наоборот! Ребенок – это траты, ребенок – это нагрузка, ребенок – это фактор, уменьшающий вашу прочность. И если один из родителей получает ребенка, то нельзя рассматривать это “получение” как достаточную часть имущества: мол, теперь все остальное нужно отдать другому, обделенному… Вовсе нет! Тот, кто получил ребенка, должен получить и определенную долю материальных дивидендов на его содержание. Иначе возникают ситуации настолько абсурдные, что, как говорится, дальше ехать некуда.

Жили-были муж и жена, имели единственного ребенка – девочку 12 лет, больную ДЦП. Наверное, не нужно рассказывать, сколько сил, времени и денег отнимал этот ребенок, какой он был нагрузкой – что ж, мать и отец с честью несли свой крест. Тем временем наступила перестройка, и в самом ее начале покатилась волна благотворительности. И отец пошел обивать пороги крупных контор, структур и организаций: помогите моему ребенку! Видимо, был он по-хорошему настойчив, потому что деньги пошли рекой. Вскоре на счету девочки накопился изрядный излишек этих денег; отец забрал их… и пустил, как говорится, в свое дело. Он занялся квартирным бизнесом, поскольку на жилье в то время как раз был самый высокий, ажиотажный спрос. Покупка и перепродажа квартир принесли неплохой доход, который еще умножался все поступающими благотворительными средствами. Бизнес предприимчивого папы активно развивался, требуя все больших вложений, и папа вскоре перестал выделять дочери средства даже на самое необходимое. Мать возроптала: как же так, это же деньги для дочери! Отец огрызался: мол, я зарабатываю тоже для дочери. Вечно присылать подаяния нам не будут, а жить потом на что-то надо… Однако параллельно с деятельностью отца ухудшались его отношения с семьей: жена и дочь нередко сидели вообще впроголодь, пока папаша проворачивал огромные суммы. И через некоторое время жена подала на развод. Суд распределил имущество супругов таким образом: больная девочка, как нуждающаяся в уходе, безоговорочно была оставлена матери. А все деньги, участвующие в процессе папиной деятельности – разумеется, папе. Потому что все средства, полученные за счет благотворительности для дочки, были заблаговременно переведены папой на свое имя… И никого не интересует, что раскрутил папаша свой бизнес именно на дочкиной болезни.

МАТЬ ИЛИ ОТЕЦ?

Самая, пожалуй, распространенная трагедия разводных дел – то, что в большинстве случаев вопрос о том, кому оставить ребенка, практически не стоит. Детей автоматически оставляют матери. Мол, исконное женское предназначение – воспитывать детей… Но если ребенок не грудной, вовсе не обязательно связывать его с матерью. Ведь воспитание – это не только обстирывание и кормление. Да и рутинное обихаживание не всегда лучше получается у женщины — иной папа и постирать сумеет, и приготовить. И даже, страшно сказать, в не слишком обихоженном виде ребенок будет с ним более счастлив, чем с мамой, с которой, бывает, у ребенка вообще нет никакого контакта. Тем не менее это уже вроде бы как и неписаный закон: ребенка – матери.

Помните фильм “Экипаж”? Там есть сцена развода одного из летчиков со своей женой. И они делят малолетнего сына, который к тому же страдает заиканием. Разумеется, учитывая разъездной характер работы отца и наличие бабушки со стороны матери, ребенка оставили бывшей жене. Но в том и талант фильма, что там недвусмысленно показано истинное отношение матери к сыну: властная дамочка всю супружескую жизнь командовала мужем, а теперь будет командовать ребенком – другого-то кандидата в подчиненные пока нет, а пожилой матерью командовать неинтересно. Да и неудобно. Идеальная мишень для применения ее власти – ребенок! И явно видно, что отец привязан к ребенку больше, чем мать. Что именно он руководствуется настоящей родительской любовью, и именно во имя этой любви уступает сына матери, чтобы не травмировать мальчика самим процессом суда и прочей “дележки”. А кстати говоря, еще неизвестно, как сложилась бы ситуация, останься мальчик отцу: вполне вероятно, что папа нашел бы возможность сменить работу на более спокойную, и выделил бы время для сына. И кстати, очень может быть, что именно из-за постоянного давления властной самодурки-матери ребенок и начал заикаться…

В последнее время, правда, закон “ребенка-матери” не столь незыблем: суды теперь учитывают еще один, якобы основной аргумент детского счастья: наличие у родителя достаточных материальных активов, чтобы обеспечивать физическую жизнедеятельность ребенка. Разумеется, это достаточно важно: сможет мама или папа дитя накормить-напоить, а также обуть-одеть. Беда в другом: этим зачастую и ограничивается в понятии некоторых взрослых круг детских потребностей и детского воспитания. Ну, хорошо: ребенка получит тот, у кого больше материальных возможностей. А есть ли у него (или у нее) желание общаться с этим ребенком, развивать его интеллект, есть ли элементарная психологическая близость к этому ребенку, привязанность к нему – это, получается, дело десятое?

Как-то в суде слушалось дело о разводе властной бизнес-леди со своим безработным мужем, фактически выполнявшим роль домохозяйки. С тех пор, как жена пошла в гору и начала осваивать свое дело, муженек безропотно заменил ее у плиты и в детской. Жена поднималась все выше, а муж тем временем потерял работу вообще. Но был он человеком без амбиций и к ситуации подходил трезво: если жена умеет зарабатывать деньги, а я нет – то пусть она и зарабатывает, а я могу и на хозяйстве побыть… На развод подала жена: ей просто-напросто “стало стыдно” перед своим новым кругом знакомых, что у нее такой “рохля” муж, совсем не влиятельный, не “упакованный” и не крутой. Все бы так, но у супругов была девочка 8 лет. И при разводе, естественно ребенка оставляют матери: во-первых, это девочка, во-вторых, так принято. А в-третьих, у матери деньги, а у отца по факту развода – ни гроша… Причем этого отца обязывают еще и каким-то образом платить алименты… Причем все это – несмотря на активные, высказанные в суде пожелания девочки, что она хотела бы… остаться с папой. А что в этом удивительного? Ребенок все годы фактически не виделся с матерью – она пропадала с утра до вечера “по делам”. Последний раз по-настоящему близка с дочерью мама была, пожалуй, только в роддоме. Все остальное делал папа. И ребенок привязался к нему неизмеримо больше, чем к матери. И ребенку не было никакого дела до наших условностей – ни до стандартной связки “мать-дитя”, якобы неразделимой, ни до судебных традиций, ни до того, что отца незаслуженно упрекнули в том, что он эту девочку развратит… Но как бы то ни было – дочь осталась с матерью. Несмотря на все слезы и просьбы. Однако история не закончилась: через три месяца девочка… сбежала к отцу. Причем буквально в чем была, оставив дома и шикарную детскую, и наряды, и лакомства – она больше не выдержала. Мать так и продолжала работать, решив на время отдохнуть от семейной жизни. А девочке… наняла няню. Вместо общения с матерью – только, что называется, отступные: игрушки, тряпки и конфеты – но все купленные без любви, без души, только чтобы откупиться…

Отец не стал скрывать, что девочка вернулась к нему. Более того, добился, чтобы дело пересмотрели, учитывая все вновь возникшие факты жизни ребенка с матерью. Спасло ситуацию то, что после развода папа активно кинулся искать работу. И что самое интересное – нашел. Причем не чисто номинальную, а с достаточно высоким доходом (как счел в результате суд – с достаточным, чтобы содержать семью из двух человек). Но главное – ребенок получил родительскую любовь. Разве это не в его интересах?

О ПОЛЬЗЕ ЛИШНЕЙ НАГРУЗКИ

И еще одну вещь необходимо учитывать, определяя, кому же все-таки достанется ребенок: а каким мотивами руководствуются оба супруга, когда тянут каждый к себе эту, извините за выражение, дополнительную нагрузку? Вы скажете: это все родительская любовь… А вот и нет. Разумеется, эмоциональные привязанности здесь играют роль, но как ни странно – не главную. Очень часто желание оставить ребенка у себя продиктовано более низменными стремлениями.

Если ребенок – способ продемонстрировать обществу, что отвоевавший его родитель – хороший и правильный. А второй родитель, значит, ребенка бросил. То есть он подлец (или стерва) и все шишки – на его голову. Таким образом, у кого остается ребенок – тому и наибольший режим благоприятствования в плане общественного мнения. А так как для многих это мнение до сих пор весомо, то как говорится, есть за что бороться…

Если ребенок – средство получения дополнительных дивидендов с другого родителя. Справедливости ради надо сказать, что это не всегда удается. И даже если один из супругов надеется на алименты, то сейчас есть масса способов скрыть истинный размер доходов, и порой это делается не из-за стремления меньше платить налогов, а в качестве мести тому, кто забрал ребенка: вот ничего теперь не получите, живите как хотите!

Если ребенок – средство шантажа другого родителя, средство сохранить власть над ним. Мол, ты меня не оценил(а) – тебе же хуже, теперь с ребенком общаться не будешь! (Самое интересное: при такой постановке вопроса тот родитель, который желает вертеть бывшим супругом, сам же на развод и подает). И выходит: “не хочу жить с этим человеком”, но все-таки “хочу сохранить власть над ним, хочу, чтобы он и в дальнейшей жизни от меня зависел”. И даже “хочу, чтобы он теперь никогда не был счастлив – без меня”. Разумеется, все эти “хочу” не высказываются вслух: стремление получить ребенка объясняется одной только “родительской любовью”, благо она в нашем судопроизводстве не требует доказательств…

Для мужчины ребенок (особенно сын) часто является средством социализации. Мол, я не нашел денежной работы, не прославился как личность, зато теперь я реализуюсь как отец… (Порой мужчине ребенок нужен, чтобы впоследствии подманивать на него, как на удочку, новую жену, но это редко: в плане личной жизни ребенок всегда обуза, как для мужчины, так и для женщины.) И даже крутые бизнесмены иногда борются за то, чтобы оставить ребенка себе, причем не жалеют на это средств: во-первых, ребенок в их представлении, — это имущество, которое наполовину принадлежит ему, почему же он должен его отдавать? Во-вторых, хочется насолить жене, которая бросила его, такого прекрасного и обеспеченного… И в-третьих, для многих мужчин ребенок – это представитель их клана, и им непременно нужен “продолжатель дела”. Причем неважно, захочет этого ребенок или нет.

И наконец, для женщин часто ребенок становится смыслом всей последующей жизни. Она развелась, и семью больше создавать не желает: потому что либо теперь у нее все мужики сволочи, либо она уверена, что теперь никто даже не посмотрит на разведенку старше тридцати… (Ошибается она и в том, и в другом случае, но это детали). И ребенок ей нужен, чтобы в буквальном смысле обзавестись смыслом жизни: если она не жена-хранительница очага, то она – мать, воспитательница будущего поколения. И здесь, разумеется, проблемы лично самой женщины, что она добровольно отказывается от последующих семейных радостей (которых при грамотном подходе может достичь и после развода, и вообще несмотря на развод). Но в результате страдает ребенок: такая мама, во-первых, крепко-накрепко привяжет такого ребенка к своей юбке, а во-вторых, потом будет ему пенять, что она принесла ему в жертву всю свою жизнь… Разумеется, ребенок может никогда и не узнать, что он стал для матери своего рода щитом, которым она отгораживалась от всех мужчин, по той или иной причине не желая строить новую семью.

ЕСЛИ ДЕТЕЙ НЕСКОЛЬКО

А если ребенок в семье не один, и как говорится, уже есть что делить? Существуют две диаметрально противоположные точки зрения на процессе распределения детей в этом случае. Первая гласит: детей надо делить поровну между двумя родителями, желательно по половому признаку. Вторая: братьев и сестер даже в детдоме не разделяют, поэтому будь в семье хоть десять детей – их надо обязательно отдавать одному родителю! И самое любопытное, что ни одна из этих точек зрения не верна.

Что касается первого убеждения – то повторим снова, что детей делить нельзя. Это все же не чашки-ложки и даже не машины и не квартиры. И невозможно разделить детей поровну — даже не потому, что детей может быть нечетное количество, а потому, что количественный подход в этом случае совсем не применим.

Разводятся супруги, у которых трое детей, и никак не могут решить, кто же возьмет двоих, а кто одного. Через пару часов ругательств жена говорит мужу: “Пойдем отсюда, придем через год, когда будет четверо”.

Что касается второй точки зрения – то вовсе не факт, что братья и сестры психологически близки, особенно если они находятся в раннем подростковом возрасте. (Вообще очень опасно стремление искусственно навязывать братьям и сестрам общение между собой – иногда это приводит к прямо противоположному результату.) И нельзя воспринимать детей как одно целое: каждый ребенок – отдельная личность, и здесь задача усложняется во столько раз, сколько “на кону” детей. Потому что точно так же индивидуально нужно подойти к определению судьбы КАЖДОГО ребенка. Если, например, кто-то из детей разделяет хобби одного из родителей, почему он должен оставаться с другим? Кстати, принцип деления по половому признаку, конечно, нужно учитывать, но что называется, где-то в самом конце.

Разводилась семья с двумя детьми: дочкой 12 лет и сыном 14 лет. Сынишка обожал ходить в походы, к чему в своем время приучила его мама – заядлая туристка. А папа был домосед, в последнее время пристрастившийся к компьютеру. Причем не к пустым игрушкам – отец освоил написание программ и даже иногда их реализовывал. Причем столь же серьезно увлеклась программированием и дочка. Я полагаю, нетрудно догадаться, как “разделил” детей суд: при распределении имущества компьютер достался отцу, как средство работы, походные принадлежности – матери, но при этом с мамой осталась дочь, а с папой – сын. И вопрос этот не обсуждался вообще: мол, так будет удобнее детям… Как вы думаете, детям и вправду так удобнее?

И дело здесь даже не в том, что, мол, детей надо распределять по увлечениям – вполне можно возразить, что если, скажем, ребенок вместе с одним из родителей собирал марки или увлекался детективами, то они могут продолжать заниматься своим совместным хобби и во время эпизодических встреч… Но в данном случае (как, впрочем, и во многих подобных) увлечение перерастает в образ жизни. И здесь надо этот факт учитывать более серьезно.

…Тема, конечно, проблемная, острая, невеселая. Но все ли на самом деле так пессимистично в этой области? Вовсе нет. И боязнь “травмировать ребенка” процессом развода родителей – вовсе не повод сохранять фактически распавшуюся семью. Ведь когда ребенок живет с родителями, которые буквально готовы убить друг друга или между которыми несколько лет идет “холодная война”, — это для ребенка травма несравнимо большая, чем процедура взвешенного разумного развода. И вполне можно вообще уберечь ребенка от подобных травм, если в процессе расставания и родителям, и тем, кто будет решать судьбу семьи, имущества и детей, придерживаться некоторых рекомендаций.

Разумеется, лучше всего, если родители все-таки договорятся мирно, за кем закрепить дитя (раз уж такого определения требуют юридические нормы нашего общества). А для этого, как говорится, нужно разводиться вовремя: когда оба родителя еще способны к какому-то мирному диалогу, а не просто кипят от обилия накопившихся отрицательных эмоций. Если же процедура развода все же вылилась в конфликтную ситуацию, то ребенка необходимо вообще вывести за рамки этого конфликта.

На вопрос, кто же предпочтительнее – мать или отец, нельзя дать прямого ответа. Потому что, во-первых, ситуации бывают разные, да и матери и отцы тоже. Во-вторых, что главное, — ребенку для гармоничного развития нужны оба родителя! Поэтому очень важно и после развода предоставить ребенку возможность общения и с матерью, и с отцом (конечно, если мать и отец ведут себя психологически грамотно и не используют этого ребенка для поливания друг друга грязью на расстоянии).

И независимо от того, с кем остался ребенок, с мамой или с папой, этому родителю необходимо помнить: как бы ненавистен ни был вам ваш бывший супруг (супруга), он развелся с вами, а не с вашим общим ребенком. Он перестал быть вашим мужем (женой), но не перестал быть отцом (матерью) этого ребенка!

При определении судьбы ребенка необходимо обязательно учитывать психологию взаимоотношений бывших супругов, определить их истинные мотивы, причем самые глубинные, а не только те, что декларируются в суде. Вообще при ведении разводных дел, и особенно при решении участи детей (да и в принципе при работе с любыми человеческими взаимоотношениями), нельзя пренебрегать личностно-психологическими сторонами вопроса. Увы, часто это считается лишь “ненужными эмоциями и сантиментами”…

Чтобы учесть все особенности конкретной семьи и адекватно определить судьбу ребенка, нужна компетентная и независимая экспертная комиссия, в обязательном порядке включающая в свой состав педагогов и психологов. Необходимо взвесить не только материальное положение родителя-претендента, но и его психологические особенности, степень близости с ребенком, и разумеется, личность и потребности самого ребенка. Тогда есть достаточно серьезный шанс решить вопрос именно в ЕГО интересах.

И главный принцип “как делить ребенка” – этого ребенка не делить. И не решать посредством такой “дележки” свои межличностные проблемы, прикрываясь интересами детей. Потому что если ребенок становится орудием выяснения отношений, ни о каких его интересах говорить уже не приходится.

…Вообще хочется, чтобы и бывшие супруги, и те, кто судит их и делит их имущество (в том числе и детей), почаще вспоминали бы старую притчу про царя Соломона, который наиболее мудро решил вопрос о спорном дитяти.

К царю Соломону пришли две женщины и принесли ребенка. Каждая из женщин утверждала, что это ее ребенок. Тогда царь сказал: “Если вы обе называете этого ребенка своим, так разделите его поровну”. И велел разрубить дитя пополам и каждой из женщин отдать половину. Тогда одна женщина вскрикнула: “Хвала тебе, о мудрый царь! Прекрасно твое решение и справедливо, и пусть будет так, как ты повелел”. А вторая с плачем бросилась царю в ноги: “Пощади, правитель! Отдай дитя этой женщине, только не убивай его!” И тогда Соломон поднял ее с колен и произнес: “Возьми дитя. Именно ты – его настоящая мать!”.

Источник: https://www.naritsyn.ru/

Дмитрий Борисович Глазков (психолог консультант, администратор)

Нужна анонимная консультация? Пишите! Немного о себе. Мне 30 лет. В 2004 году с отличием окончил Серигиево-Посадский гуманитарный институт по специальности "Психолог. Преподаватель психологии." Основатель этого сайта. Консультирую, по большей части, по вопросам межличностных отношений. Женат. Есть дочь.

Похожие статьи

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Проверьте также
Закрыть
Кнопка «Наверх»