Бессознательное
Трудно подсчитать, сколько раз в течение дня нами управляет не сознание, а множество ?маленьких зомби?. Звучит пугающе, но на самом деле этот высокоэффективный и точно работающий механизм — наше спасение. Бессознательное отвечает за включение автоматизированных программ, необходимых для выполнения привычных действий. Если бы все они попадали в поле нашего сознания, энергетических ресурсов организма просто не хватило бы.
Переступив порог XXI столетия, мы продолжаем исследовать планету под названием «Человек». В центре внимания ученых до сих пор неизведанные ее области – загадочные недра человеческой психики. Когда-то считалась, что эта сфера вообще недоступна для научного познания. Ей и имя дали соответствующее – бессознательное. Даже самые проницательные умы человечества долгое время обходили стороной эту таинственную зону. Кто знает, какие опасности скрываются в тех глубинах, где рождаются пророчества и мифы, необъяснимые людские конфликты и, может быть, даже войны? «Горе роковому любопытству, которому в щелочку удастся подглядеть, что творится за пределами комнаты сознания», – предостерегал великий немецкий философ Фридрих Ницше (1844–1900 гг.).
Первым эту область психики начал «препарировать» создатель психоанализа, венский невропатолог Зигмунд Фрейд. Он считал бессознательное мрачным уголком нашей психики – территорией зла, вотчиной инстинктов и врожденных рефлексов, подавленных психологических травм и желаний. Фрейд и по сей день остается «вдохновителем» большинства экспедиций в эту область нашего внутреннего мира. Однако сущность бессознательного изучается сегодня не только на кушетке психоаналитика, но и в научных лабораториях. Ученые все глубже проникают в мозг человека. Там они фиксируют места вытеснения негативных эмоций и воспоминаний, «фотографируют» следы детских душевных травм. На помощь пришла техника: теперь можно, например, за доли секунды «обстрелять» зрение исследуемого человека изображениями собачьих боев или шоколада в виде… кучки экскрементов. Главные методы психологического исследования – эксперимент, наблюдение и анализ. А приборы, которые позволяют заглянуть в область непознанного, – позитронно-эмиссионные и магнитно-резонансные томографы.
Все, кто так или иначе изучает человеческую психику – от нейрофизиологов до маркетологов, – на редкость единодушны: доктор Фрейд оставил им важное наследство. Бессознательное бесспорно существует, и его основные проявления известны каждому. Загадочным образом оно ведет нас по жизни. Человек просыпается в нужный час без будильника, «на автопилоте» ведет машину и не задумывается о том, какую ногу куда поставить, сбегая по лестнице. Бессознательное управляет нами и тогда, когда мы неожиданно для самих себя вступаем в горячий спор по совершенно ничтожному поводу или с первого взгляда узнаем подходящего нам партнера. За спиной нашего «Я» всегда маячит бессознательное. «В нем нет зла, – оспаривает расхожие предубеждения американский психолог Тимоти Уилсон. – Это наш верный друг».
Фрейд сравнивал бессознательное с подводной частью айсберга, а сознание – с торчащей над поверхностью океана верхушкой. Но, возможно, пропорции различаются еще больше. Сегодня сознание представляется скорее комочком снега на верхушке айсберга. Область неосознаваемого куда более обширна, чем предполагалось раньше. «Власть бессознательного над нами огромна, – утверждает немецкий нейрофизиолог Герхард Рот. – Человек наивно полагает, что разум возносит его на вершину, с которой он обозревает хорошо известный и привычный ландшафт своих мыслей. Мы даже не подозреваем о том, что в основе всех наших желаний, действий и знаний лежит вечно бурлящая и изменяющаяся бездна бессознательного».
Данные новейших исследований подводят ученых к еще более радикальным выводам. Всякое творчество, многие идеи, цели и мотивы нашего поведения, наши представления о мире и о себе традиционно приписывались сфере сознания. На самом деле все это результат действия бессознательных процессов. «Изучение мозга стремительно изменяет наши взгляды на природу человека», – комментирует эти смелые заявления немецкий философ Томас Метцингер.
Наука обратилась к этой сфере примерно полтора столетия назад. Еще в 1846 году немецкий врач Карл Густав Карус утверждал, что «большая часть нашей психической жизни лежит в пределах бессознательного». В 1869-м вышла в свет книга Эдуарда фон Гартмана «Философия бессознательного». В ней эта загадочная сфера определялась как «высшая мудрость», управляющая всеми мировыми процессами. Примерно тогда же физик и физиолог Герман Гельмгольц вместе с Вильгельмом Вундтом основал в Лейпциге первую психологическую лабораторию. Изучая возможности человеческой психики, он пришел к выводу, что большая часть ее работы протекает бессознательно.
Попытки заглянуть в глубины человеческой души предпринимались и до Фрейда. Но никто не сумел так убедить людей в силе влияния бессознательного на нашу жизнь, как венский психоаналитик. Он выдвинул свою концепцию: в структуре нашей личности бессознательное «Оно» конфликтует, с одной стороны, с нашим сознательным «Я», а, с другой стороны, с созданным воспитанием и культурой «Сверх-Я». Фрейд считал, что «Оно» возникает у ребенка еще до появления сознания и потом главенствует в психике на протяжении всей жизни.
По Фрейду, все наши устремления – следствия бессознательных влечений (прежде всего сексуальных). Их подавляет навязанное нам обществом «Сверх-Я» («я, каким меня видят другие люди»), и эти переживания вытесняются в сферу «Оно». Психоанализ, используя терапевтические беседы и метод свободных ассоциаций, возвращает вытесненные переживания в сферу сознания, делая их доступными для контроля, воздействия и изменения. А знаменитый ученик Фрейда Карл Густав Юнг ввел понятие «коллективное бессознательное». Это уже не индивидуальный вытесненный опыт, а весь опыт человечества, запечатленный в мифологических и религиозных образах-архетипах.
В знаменитой книге «Психопатология обыденной жизни» (1901 год) Фрейд приводил примеры того, как подавленные переживания прорываются, «всплывают на поверхность». След вытесненных из сознания и «честно забытых» нами эмоций и желаний можно проследить в снах, неврозах и знаменитых «оговорках по Фрейду». Только что возглавивший кафедру профессор говорит на вступительной лекции: «Я считаю недостойным говорить о заслугах моего уважаемого предшественника». Он, конечно, хотел сказать «считаю себя не достойным», но нечаянно выдал свое истинное отношение к коллеге.
Фрейд призывал западную культуру уделять серьезное внимание бессознательному. Но «традиционные» неврологи, психологи и психиатры еще долго считали психоанализ воплощением ненаучного мышления и шарлатанства. Неслучайно многие исследователи называют тайную сферу человеческой психики «подсознанием» или «неосознанным» – лишь бы откреститься от фрейдовского «бессознательного». С другой стороны, психоаналитики, замкнувшись в своем «ордене посвященных», игнорировали психологию как экспериментальную науку. Лишь в последние 30–40 лет взаимное недоверие понемногу уступает место сотрудничеству.
Фрейдовское бессознательное, «Оно», возвращается в науку в новом облике. Некоторые исследователи считают мифами такие ставшие широко известными публике идеи венского доктора, как «эдипов комплекс», «страх кастрации», «зависть к пенису» и вообще преувеличенную роль сексуального влечения в работе психики. Но целый ряд понятий, введенных Фрейдом, «реабилитированы» современной наукой.
Ученые уже давно пришли к выводу, что в сфере бессознательного «спрятаны» не только вытесненное сексуальное влечение, стремление к смерти, подавленная агрессия и прочие малопривлекательные «штучки». В сфере бессознательного также скрыты некоторые необычайные (и даже «сверхъестественные») способности человека. Например, феномен «слепого зрения». Некоторые пациенты с повреждением областей мозга, отвечающих за обработку зрительного сигнала, категорически отрицают, что они что-то видят. Однако сопровождают глазами движения пальца экспериментатора у своего лица и «угадывают», откуда направлен на них луч карманного фонарика. Они явно видят больше, чем им кажется.
Не менее удивительны некоторые примеры потери памяти, когда люди не помнят того, что происходило совсем недавно. Нейрофизиолог из Гарварда Даниэль Шактер описывает случай с пациенткой, которая в ходе экспериментов почти в совершенстве овладела компьютером. Однако, садясь перед монитором, женщина всякий раз утверждала, что подобной техники никогда прежде не видела. И тут же начинала работать.
Шактер уверен: в нашем мозгу скрыт недоступный сознанию «глубинный мир бессознательного воспоминания». «Мы чувствовали себя астрономами, открывшими звезду. Перед нами простирался совершенно новый мир, который предстояло познать», – писал Шактер, подводя итоги своих опытов, показывающих, какую огромную роль играет бессознательное в нашей жизни.
Одновременно исследователи пришли к весьма неожиданному выводу: возможности сознания долгое время переоценивались, на самом деле его потенциал существенно ограничен. Еще один американский нейрофизиолог, профессор Бенджамен Либет просил участников эксперимента держать в поле зрения секундомер и в какой-то произвольный момент просто шевельнуть пальцем. Потом испытуемые должны были сказать, когда приняли решение это сделать. Вот и все. Сам Либет снимал тем временем электроэнцефалограмму – запись слабых токов мозга испытуемых.
И выяснилась удивительная вещь: к тому моменту, когда испытуемые регистрировали свое решение, нейроны – клетки их мозга – уже были активны. Энцефалограмма неопровержимо показывала, что нервные клетки получали приказ сделать движение пальцем по крайней мере за треть секунды до того, как сам человек приказывал себе это! То есть, мозг принимал решение раньше, чем оно «открывалось» сознанию. «Наше «Я» только думает, что действует сознательно», – таков вывод Либета.
«О намерениях своего мозга мы узнаем последними», – вторит Либету другой американский исследователь Майкл Газзанига. Такая медленная работа не дает возможности сознанию играть роль лидера, на которую оно упорно претендует. Это противоречие мы разрешаем при помощи самогипноза: наш рассудок убежден, что именно он всегда руководит происходящим. Наше «Я» вообще склонно отрицать существование «Оно», как бы ничего не желая знать о своей «низшей» (как ее определял Фрейд) части.
Современные исследователи сравнивают сознание с мощным прожектором, освещающим театральную сцену. Его направленный луч ярко озаряет лицо актера, оставляя в темноте все остальное на пространстве подмостков – кулисы, декорации, предметы. Рассудок, сознание всегда фокусируется лишь на отдельных фрагментах мира.
Давно уже стало популярным придуманное Зигмундом Фрейдом метафорическое сравнение: «Оно» (бессознательное) – это конь, а «Я» (сознание) – всадник, который должен обуздать скакуна, во много раз более сильного, чем он сам. «Если всадник не хочет расстаться с конем, то ему не остается ничего другого, как вести коня туда, куда тот хочет. Наше «Я» осуществляет волю «Оно» так, как будто бы это его собственная воля», – писал основоположник психоанализа в одной из своих работ.
К такому же выводу приходят и современные специалисты, изучающие работу мозга. В большинстве случаев именно бессознательное определяет действия человека, а наше сознание лишь приписывает себе эти неосознанные намерения, перетолковывает их задним числом так, чтобы мы не оторопели перед необъяснимыми мотивами наших поступков. «У нас в голове постоянно работает толковательная машина, цель которой – всему найти объяснение», – говорит Майкл Газзанига.
Все большее число ученых приходят к убеждению: в мозге есть зона, которая отвечает за работу бессознательного. В последние годы в этой области наблюдается настоящий экспериментаторский бум. Даже безнадежных скептиков от науки захлестнула лавина новой информации. Нейрофизиологи укладывают тысячи добровольцев в капсулы томографов, заставляют их декламировать стихи, отгадывать загадки, совершать сложные движения. И все это с одной целью – понять «органический фундамент» психики (так Фрейд называл головной мозг) и хотя бы в общих чертах определить, где же в нем базируется «Я», а где – «Оно».
Опираясь на данные экспериментов, ученые предполагают, что сознательное мышление локализуется в ассоциативных зонах коры больших полушарий – вместилище логики и продуманных рациональных действий. Бессознательное же связано прежде всего с исторически более древними отделами мозга, роднящими нас с далекими предками. Это кора лимбической системы, где формируются эмоции, желания и мотивы наших действий. И базальные ганглии, координирующие движения мышц и отвечающие за моторику. Интересно, что исследователи «проникают» в мозг словно бы в направлении, противоположном ходу эволюции – сквозь все более архаические пласты центральной нервной системы.
Путь к «Оно» начинается в предсознании. Это введенное Фрейдом понятие активно используется для описания промежуточного уровня между сознательным и бессознательным. В наши дни эта область психики неплохо изучена. Считается, что предсознание связано с корой больших полушарий и соседствует с «думающей» лобной зоной. Именно здесь откладывается масса информации, знаний и практических навыков, полученных нами из жизненного опыта: телефонные номера, стихи, даты дней рождения или, например, сведения о том, где мы в последний раз встречали Новый год. Наше сознание легко извлекает из хранилища понадобившуюся информацию и пускает в ход. Но сам человек даже приблизительно не представляет себе объема этих информационных ресурсов, хранящихся у него в голове!
Предсознание интересует науку в первую очередь своей близостью к бессознательному. Экспериментальные свидетельства деятельности «Оно» пока крайне скудны. Но тем не менее данные новейших наблюдений позволяют сделать важные предположения. Например, о том, что эта область представляет собой гигантский резервуар способностей, важных для выживания нашего организма. Так, ученые считают, что именно отсюда управляются процессы клеточного обмена – сложное взаимодействие гормонов и химических элементов.
Звонит телефон. Мы привычно снимаем трубку и подносим ее к уху: «Алло!» Как по волшебству, приводится в действие речевой аппарат: отточенные движения губ, языка и гортани выталкивают наружу звуки, понятные другим людям. Конечно, к одним движениям – моторике – дело не сводится. Говоря, мы включаем множество информационных блоков – правила грамматики и построения фразы, непереводимые выражения, диалекты – региона, города или даже нашей семьи, молодежный или профессиональный сленг. Как известно, сороконожке лучше не задумываться о том, какую ногу отрывать от земли, а какую ставить. Иначе она просто застрянет на месте. Если бы мы сознательно соотносили каждое свое высказывание со всеми этими моделями и правилами, понадобились бы долгие часы, чтобы худо-бедно составить простейшую членораздельную фразу.
Но, говоря на родном языке, мы ни о какой грамматике и синтаксисе не задумываемся, а речь свободно льется. 300 миллисекунд, в среднем необходимые для словесного оформления мысли, – ничтожно малый промежуток времени для нашего медлительного сознания. Уникальная способность человека – речь – это пограничная полоса между сознанием и бессознательным.
Необыкновенно быстро, за тысячные доли секунды, срабатывают и наши двигательные навыки. Самые сложные умения, доведенные до автоматизма, позволяют нам совершать нужные действия бессознательно. В машине по дороге на работу опытный водитель думает о чем угодно, но только не о том, как вовремя переключить скорость или включить сигнал поворотника. Мысли заняты, например, тем, как утром он в очередной раз поссорился с женой и что можно было бы и не ругаться… В итоге он иногда понятия не имеет, как доехал до офиса, как вел машину. Определенно, сознание в этом особой роли не играло.
«Отключение сознания» – это показатель того, что мы уже закрепили свои умения и навыки. Сознание работает, пока мы учимся читать и писать, играть на фортепьяно или в теннис, кататься на лыжах или водить машину. Но только до тех пор, пока полученные практические знания не войдут в нашу плоть и кровь. После этого неповоротливое сознание будет только мешать. Лыжник, думающий над тем, какое сделать движение, обязательно упадет, пианист – сфальшивит. «По мере тренировки и усвоения навыка управление действием переходит от коры головного мозга к базальным ганглиям – из области сознательного в сферу бессознательного», – комментирует процесс обучения уже упомянутый Герхард Рот.
«Бессознательное – незаменимый и эффективный помощник», – пишет психолог Тимоти Уилсон. Оно управляет нашей повседневной жизнью, запуская автоматизированные действия. «Бессознательное как будто выпускает на свободу множество живущих у нас в голове зомби, которые запрограммированы на выполнение отдельного относительно простого задания», – пишет американский исследователь Кристоф Кох. Этот автоматизм освобождает голову для решения нестандартных, творческих задач – в те редкие моменты нашей жизни, когда случается что-то необычное, ситуация перестает быть стереотипной и наш мозг не может сходу подобрать нужную программу. Вот тогда незамедлительно включается сознание.
Однако такое включение обходится дорого. По оценкам некоторых ученых, работа сознания поглощает порядка 80% энергетических ресурсов мозга. На долю бессознательного остается лишь 20%. Чтобы найти нестандартное решение, нервная система должна создать новые нейронные связи. За несколько секунд необходимо активизировать сигнальные вещества – гормоны и нейромедиаторы, которые переносят нервные импульсы (то есть информацию) между клетками и нервными волокнами. Кроме этого, нужно ввести в работу белки-рецепторы и важные биохимические реакции, а для экономии внутренних сил притормозить другие функции организма. На первый план выходит решение одной-единственной интеллектуальной задачи. Это ощущение знакомо каждому: когда нужно быстро принять важное решение в критической ситуации, ноги холодеют, а руки становятся неуклюжими. Работа сознания в ассоциативной зоне коры головного мозга высасывает из нас массу энергии!
Сознательная деятельность – роскошь, которую организм может себе позволить лишь изредка. Поэтому при малейшей возможности мозг переключается на «автопилот» бессознательного. Он работает быстро, точно и «дешево». «Бессознательное сохраняет энергию организма для поиска решения в новой и, возможно, опасной ситуации», – поясняет Герхард Рот. Чтобы выжить в далекую первобытную эпоху, человеку была нужна молниеносная бессознательная реакция: олень или волк? друг или враг? Эта сигнальная система пережила многие тысячелетия эволюции. С ее помощью мы до сих пор ориентируемся в окружающем мире. У нас в голове неутомимо работает спасительный мощный фильтр.
Каждую секунду наше восприятие подвергается массированному обстрелу миллионами бит информации, осмыслить которую мы просто не в состоянии. Удобно ли сидеть на стуле? Не тесна ли одежда? Кто-то прошел по коридору. Кофе уже остыл. Наше сознание осваивает не более 40 бит в секунду. Куда девается остаток? Оседает в глубинах мозга. Только это и предохраняет рассудок от угрожающей ему лавины чувственных впечатлений.
Бессознательное никогда не отключается. Мозг постоянно активен и настороен на получение информации. По большей части она усваивается и сохраняется неосознанно, но потом в определенной ситуации активизируется и влияет на поведение человека. Такое обратное действие скрытых ресурсов мозга испытали на себе студенты, участвовавшие в экспериментах американского психолога Джона Барга. Он предложил разным группам испытуемых поработать со словесными тестами. В одном мелькали слова, так или иначе связанные с темой преклонного возраста – «морщины», «сентиментальный», «Флорида» (штат, в который всегда стремились перебраться американцы, выйдя на пенсию). Барг зафиксировал, что молодые люди из этой группы, выходя из аудитории, двигались скованно, медленнее других, шаркая ногами. Очевидно, обработанные ими понятия каким-то образом пробудили в них поведенческие стереотипы, характерные для стариков.
Способность бессознательного поглощать, а потом в нужные моменты отдавать информацию, эффективно используют специалисты по маркетингу. Рекламисты прекрасно знают: много раз повторенные названия товаров, их вид и доходчивый слоган откладываются в бессознательной памяти и со временем начинают восприниматься как что-то знакомое и близкое. И человек, не отдавая себе отчета, покупает разрекламированные товары.
Людей можно даже заставить выбирать товары с определенных полок в супермаркетах. Психологи Лестерского университета включали в торговом зале французские аккордеонные мелодии. В эти дни раскупалось втрое больше французского вина. А когда звучала баварская духовая музыка, лучше расходились продукты из Германии.
Бессознательное может стать невольным предателем. Его так легко ввести в заблуждение и использовать – даже в не слишком благовидных целях. Когда ученые поняли, как много информации проникает в мозг, минуя сознание, показалось, что найден простой и надежный способ манипуляции человеческой психикой.
В 1957 году американский специалист по маркетингу Джеймс Вайкари обнародовал скандальные результаты своих экспериментов. Во время киносеансов на экране на доли секунды появлялись приказы типа «Ешь поп-корн!» или «Пей кока-колу!». Времени на осознание этих призывов было явно недостаточно. Тем не менее объем продаж соответствующих продуктов рос как на дрожжах. Этот феномен получил название «эффект 25 кадра». С его открытия началась эпоха изучения так называемого подпорогового восприятия.
И хотя ряд специалистов не верят в «эффект 25 кадра», многие эксперименты показали: информация действительно может попадать в мозг «контрабандным» путем, подобно троянскому коню, внутри которого затаились вражеские воины. А что же дальше? Можно ли, применив такую военную хитрость, повысить покупательский спрос на определенные товары? Или отдать приказ об убийстве? Вопрос по-прежнему остается открытым. Интенсивное и систематическое изучение подобных проблем началось всего несколько десятилетий назад.
На первый взгляд, механизмы восприятия довольно просты. Большая часть сигналов, перерабатываемых мозгом, вначале оседает в области бессознательного и остается там до тех пор, пока им не случится попасть в высшие отделы мозга – кору больших полушарий. Некоторые ученые, в том числе и нейрофизиолог Вольф Зингер из немецкого Института исследования мозга имени Макса Планка, считают, что для осмысленного восприятия раздражения его продолжительность и интенсивность должны превысить определенное пороговое значение. Только тогда могут одновременно возбудиться нейроны в количестве, достаточном для включения сознания.
Ученые из берлинской университетской клиники Charite, обработав множество энцефалограмм, показали: слабая, не воспринимаемая сознанием электростимуляция указательного пальца испытуемого доходит только до подчиненных областей мозга. Если стимуляцию усилить, тогда активизируются другие, более высокие зоны, и ощущение осознается. Но подавляющее большинство раздражений, которые мы испытываем, «наверх» так никогда и не попадают. Если стимул слишком слаб, то он отфильтровывается или просто подавляется.
Тем не менее эксперименты наглядно демонстрируют, насколько тонко и эффективно работает неосознанное восприятие. Джон Барг проецировал на экран фотографии злобно ощерившихся доберманов и радостно улыбающихся детишек. Эти изображения мелькали на экране в течение подпорогового, недостаточного для осознания времени – примерно по 300 миллисекунд. И хотя участники эксперимента не могли разглядеть ничего конкретного, исследователь просил их ответить, как они восприняли мелькнувшее на экране «пятно» – как что-то приятное или что-то угрожающее? В подавляющем большинстве случаев испытуемые давали правильные ответы. При этом никто из них не мог объяснить, что же он собственно видел.
Человек – вообще странное создание. Часто он не может объяснить, почему поступил так, а не иначе. Только радостно восклицает: «Интуиция меня не подвела!» Или смущенно констатирует: «Да, мой внутренний голос оказался не на высоте». Эти прозрения не падают с неба, это не мистический дар. Бессознательное обращается к «неосвещенным» прожектором нашего сознания данным, которые могут быть извлечены немедленно, без поисков и размышлений – и вот решение принято.
Знакомое каждому из нас ощущение инсайта – мгновенного озарения («Эврика!»), когда нужная мысль появляется мгновенно и внезапно, как бы ниоткуда – это тоже результат неустанной работы бессознательного. Когда мы спим, и поток информации и чувственных впечатлений из внешнего мира почти прекращается, ничем не сдерживаемое бессознательное дает волю собственной причудливой фантазии. Тогда из его необъятных запасов рождаются загадочные, а иногда пугающие сновидения…
Всякое впечатление оставляет в нашем мозге след, подобный кадру на фотопленке, который впоследствии может быть проявлен сознанием. В своем поведении человек почти всегда следует тому сценарию, который пишет для него бессознательное.
Как показывают новейшие исследования, бессознательное ? наш эффективный помощник. Мгновенные ?озарения?, всплывающие из глубин бессознательного, помогают футболисту забить нестандартный гол, а политику принять важное решение. Почти всегда эти импульсы ускользают от контроля сознания. Как мы должны относиться к тому, что нашими действиями руководит нечто неподвластное воле человека?
Ни одно, даже самое мимолетное впечатление не проходит для нас бесследно. Оно оставляет в психике отпечаток, который до поры до времени оседает в глубинах бессознательного. Эти скрытые, незаметные воздействия могут серьезно изменять наше поведение. Часто мы сами не знаем, почему расстроены, беспричинно агрессивны или наоборот счастливы. А это сработали мелочи, на которые мы почти не обратили внимания и сразу же их забыли, – сцена из просмотренного накануне фильма, дружеская улыбка прохожего или то, что по дороге на работу вас подрезал наглый «кадиллак» из соседнего ряда.
Согласование поведения с бессознательными раздражителями получило название прайминг – «подсказка», «эффект предшествования». Сущность этого явления проясняется в ходе простых экспериментов. Психолог Вальтер Перриг предлагал испытуемым восстановить пропущенные в слове буквы. До этого перед ними на экране на подпороговое, то есть, заведомо недостаточное для осознания время, появлялось слово «нить». Необходимо подчеркнуть: у участников эксперимента не было ни малейшей возможности прочитать и осмыслить мелькнувшее слово. После этого им предлагали, как в кроссворде, подставить две недостающие буквы в «н**ь». Кто-то из испытуемых писал «ночь» или «ноль». Но подавляющее большинство – «нить».
Прайминг может быть эмоционально окрашенным. Перриг и его коллеги пытались обнаружить, как внешние стимулы на бессознательном уровне воздействуют на наши чувства. Сидящим перед экраном испытуемым на подпороговое время предъявлялись те или иные слова. Затем на экране появлялись другие слова, на сей раз уже различимые. Испытуемые должны были мгновенно, не задумываясь, оценить их эмоциональную окраску – позитивную или негативную.
Если первое, не воспринятое сознанием, и второе, увиденное, слово были ассоциативно совместимы («солнце» и «отпуск»), то доля ошибочных оценок не превышала 30%. Если же предлагался «эмоциональный винегрет», когда различимое слово не сочеталось с замаскированным («дружба» и «война»), это приводило к поразительным результатам: испытуемые ошибались в 70% случаев! При этом они искренне недоумевали и не могли объяснить столь элементарные ошибки.
Результаты этого эксперимента Вальтера Перрига подтвердили, что предъявленное первым подпороговое слово задает эмоциональную установку для последующего восприятия. И преодолеть эти установки нашему сознанию очень трудно. Нечто подобное возникает и в случае, когда людям показывают их любимые лакомства в малоаппетитном виде – например, шоколадку в форме собачьего кала. Отвращение так велико, что испытуемые не могут даже дотронуться до шоколадки, хотя прекрасно понимают, что их отталкивает только форма.
«Никаких сомнений нет: усвоенные бессознательно установки влияют на наше поведение», – утверждает известный немецкий нейрофизиолог Герхард Рот. Но – только до определенных пределов. Если вы не хотите пить, то никакой скрытый приказ, внедренный в пресловутый 25 кадр во время киносеанса, не заставит вас бежать в буфет за газировкой. Точно так же никто не бросит курить благодаря подпороговым внушениям, и похудеть таким способом тоже вряд ли удастся. Но вот если человека мучает жажда и у него есть выбор, например, между кока-колой и пепси-колой, то внедренный в подсознание образ может сработать. Вероятность выбора «подсказанного» напитка возрастает на 50–60%. Противодействовать этому, подчеркивает Герхард Рот, может лишь стойкое отвращение человека к данному напитку.
Возможности «эффекта 25 кадра» ограничены: недостаточно просто «приказать» нашему бессознательному – нужны еще и дополнительные внешние условия, которые заставят последовать этому приказу. Кроме того, на кого-то это неосознаваемое внушение действует больше, а на кого-то меньше, у каждого из нас индивидуальный порог чувствительности. Поэтому попытки исследователей повторить первоначальные эксперименты Джеймса Вайкари с 25 кадром часто терпят неудачу.
Однако картина резко меняется, когда подпороговые стимулы воздействуют на наше бессознательное не в лаборатории, а в реальной жизни. Особенно, если они влияют длительное время и усиливаются социальной средой.
Порой всего несколько процентов населения могут решить судьбу целого государства. Например, во время выборов. Политологи много говорили о массовых манипуляциях и использовании незаконных предвыборных технологий во время президентской кампании 2000 года в США. В ней, как известно, республиканец Джордж Буш победил с минимальным отрывом от соперника. Республиканские пропагандистские ролики, дискредитировавшие кандидатов от демократической партии (democrats), на доли секунды показывали слово bureaucrats (бюрократы), в котором были выделены последние буквы – rats (крысы). Зрителей подталкивали к так называемой ментальной контаминации – наложению значений, совмещению в подсознании смысловых полей слов «бюрократ», «демократ» и «крыса».
Действительно ли такие уловки помогли Бушу победить? Герхард Рот считает, что на этот вопрос нельзя ответить с полной определенностью. Если избиратель еще не решил, за кого ему голосовать, подпороговые послания вполне могут подействовать. Но Рот уверен: никакие манипуляции не повлияют на того, кто уже сделал твердый выбор. Это так же маловероятно, как внушить человеку установку на убийство – если только он его сам уже не запланировал…
С точки зрения нейрофизиологии быстрое и радикальное изменение поведения индивида вообще невозможно. Для этого он должен пережить серьезное эмоциональное потрясение – сродни тому, которое некогда превратило закоренелого язычника Савла в апостола Павла, одного из самых верных последователей Христа. Но есть и другой способ воздействия – полностью отдать человека во власть бессознательного можно длительным повторяющимся внушением, «промыванием мозгов». Такие стратегии манипуляции общественным сознанием разработаны уже давно и используются сегодня психологами, пропагандистами и политтехнологами.
«Промывание мозгов» – один из способов интенсивного влияния на психику – это калька с китайского hsi nao. Так китайцы назвали свой метод обработки американцев, попавших к ним в плен во время войны в Корее. Китайцы обращались с заключенными иначе, чем северные корейцы. Те добивались повиновения жестокостью и суровыми наказаниями. Китайцы предпочитали тонко организованную психологическую атаку.
После войны американские психологи опрашивали возвратившихся солдат, пытаясь выяснить, что с ними происходило в плену. Стратегия китайских тюремщиков оказалась на удивление эффективной. Например, им обычно удавалось добиться того, что заключенные доносили друг на друга. Почти все узники китайских лагерей для военнопленных в той или иной форме сотрудничали с надзирателями.
И для этого людей не нужно было бить, «ломать»: изобретатели технологии «промывания мозгов» поняли важнейшую черту бессознательного: оно не приказывает, а нашептывает, мягко внушает…
Бессознательное не только накапливает знания, служит информационным фильтром, включает автоматические навыки и руководит нашим поведением, о чем подробно говорилось в первой части этой публикации (GEO No 4 / 2005). Бессознательное — это еще и своеобразный переводчик.
Но работает этот переводчик не со словами: он расшифровывает мимику и жесты других людей, определяя, насколько дружелюбно или враждебно они настроены по отношению к нам.
Быстрота и точность анализа при этом одинаково важны – ведь часто ситуация требует от нас молниеносной реакции. Но иногда эти установки входят в конфликт, и тогда за высокую скорость интерпретации приходится платить достоверностью информации. Этого переводчика можно ввести в заблуждение! Если во время просмотра кинофильма на подпороговом уровне внедрять в психику зрителей слова «наглый» или «враг», они будут хуже относиться к герою, чем те, кого бомбардировали нейтральными словами или вообще не подвергали воздействию. «Предвзятые суждения формируются не только в лабораториях. В жизни людей может обманывать даже цвет кожи собеседника», – утверждает американский психолог Джон Барг.
Бессознательные процессы определяют так называемый эффект хамелеона – нашу способность неосознанно подражать движениям и жестам социальных партнеров. Весьма часто она распространяется в различных коллективах, как эпидемия.
В ходе эксперимента Барг внедрял в группу испытуемых своих «агентов» с заданием определенным образом жестикулировать – например, почесывать лоб или покачивать ногой, закинув ее на другую. И вскоре большинство членов группы начали повторять эти движения! При этом, как показал последующий опрос, никто из них не осознавал, что копирует окружающих.
В том же эксперименте предварительно проинструктированные «агенты» запоминали и повторяли движения и жесты других испытуемых. И те впоследствии заявляли, что «агент» – очень милый и симпатичный человек.
Идя на поводу у подсознания, поддаваясь, по выражению Джона Барга, «невыносимому автоматизму бытия», человек превращается в «социального робота». Звучит пугающе, но не будем забывать о том хорошем, что делает для нас бессознательное: как умный и расторопный слуга, оно работает на своего хозяина – быстро и без усилий «распознает» людей, объекты и события, основываясь на прошлом опыте, упорядочивает впечатления и согласует с ними наши дальнейшие поступки.
И все же – неужели мы всего лишь рабы своего бессознательного? А как же наша воля, цели, которые мы перед собой вполне осознанно ставим? Оказывается, и здесь все не так просто. «Раньше считалось, что люди всегда сознательно преследуют те или иные цели. Теперь приходится пересматривать эту точку зрения», – говорит социопсихолог Петер Гольвицер. Вместе с Джоном Баргом он занимается исследованием мотивации человеческой деятельности. Вывод Гольвицера: эту сторону нашей жизни нельзя сводить к работе отвлеченного, холодного рассудка. Цели, которые мы ставим перед собой, тоже имеют отношение к сфере бессознательного.
Проводя тесты на определение коэффициента интеллекта (IQ), психологи искали способы бессознательного воздействия на результаты испытуемых. Иногда, чтобы подстегнуть участников эксперимента, достаточно было просто показать фотографии их матерей. Если родительница сильно переживала по поводу успехов своего ребенка, то последний, взглянув на фото, демонстрировал значительно лучшие результаты.
Эти эксперименты показали, что целеполагание можно стимулировать без участия сознания, управляя скрытыми мотивами. Порой простое предъявление на подпороговом уровне слов «стремление» и «усилие» превращало испытуемого в честолюбивого эгоиста, готового «идти по трупам» и унижать более слабого партнера по тестированию. А внушенные понятия «достойный» или «приличный», напротив, побуждали участников эксперимента быть тактичными и давать менее успешному партнеру возможность сохранить лицо.
Опираясь на результаты исследований, Гольвицер и Барг создали «теорию автоматизации», которую поддерживают сегодня многие психологи. Суть ее сводится к следующему: однажды сознательно выбрав себе цель, в дальнейшем мы стремимся к ней уже бессознательно. По сути, с целями в этом случае происходит то же, что и с навыками, которые по мере тренировки и совершенствования становятся автоматизмами – будь то вождение автомобиля, игра в теннис или владение иностранным языком.
Такая автоматизация весьма удобна: движение к цели обходится без участия нашего «Я», а значит, почти не требует физических и эмоциональных затрат. Как говорится, солдат спит – служба идет.
Но это не означает, что наше поведение определяется, как у собаки Павлова, рефлекторными реакциями на внешние стимулы. Если речь идет об актуальных в данный момент для нас интересах, сознание выходит на первый план. Затем оно снова отступает, продолжая функционировать в «фоновом режиме». «Наши эксперименты показали, – говорит Гольвицер, – бессознательное – это не злобное и глупое чудовище, а наш умный помощник».
Еще в 1911 году английский математик и философ Альфред Норт Уайтхед писал: «Цивилизация идет вперед по пути увеличения числа операций, которые мы можем выполнять, не думая». Сегодня никто уже не спорит, что способы обработки информации, накопленный жизненный опыт, цели и мотивы поведения – все это почти целиком находится на территории бессознательного.
Согласно современным представлениям, бессознательное – это сложный комплекс генетических предрасположенностей, врожденных и приобретенных автоматизмов, а также собственно фрейдовского бессознательного «Оно» – результата действия механизмов вытеснения. Эта глубинная сфера психики определяет очень многое в нашей жизни, включая предрасположенность к болезням (или к здоровью), к переживанию состояний счастья или страдания.
Чрезвычайно важное значение для формирования сферы бессознательного имеет раннее детство и даже то, что происходило с человеком в утробе матери. О роли, которую младенческий опыт играет в становлении личности, одним из первых заговорил Зигмунд Фрейд. «В этом смысле Фрейд был почти пророком, – говорит Герхард Рот. – Сегодня эти его идеи подтверждены экспериментально». По современным данным, две большие системы головного мозга созревают с разной скоростью. Лимбическая система (она же лимбический, или средний мозг) может перерабатывать и сохранять эмоциональные переживания уже в материнском чреве. Это происходит задолго до возникновения так называемой биографической памяти, которая невозможна без работы коры больших полушарий.
Но почему мы потом забываем почти все, что происходило с нами в раннем детстве? Если взрослый человек ставит себе задачу «вспомнить все», «вернуться в младенчество», то в лучшем случае он ценой огромных усилий сможет обнаружить лишь крошечные островки смутных полувоспоминаний – реальных или фантазийных. Недаром Фрейд определял начальный период жизни как время «инфантильной амнезии».
А ведь отпечатки ранних бессознательных впечатлений – ключ к нашей психике, именно они в первую очередь формируют специфические черты личности, делают нас такими, какие мы есть. «Переживания младенчества влияют на развитие мозга так же сильно, как нейрохирургическая операция», – комментирует результаты новейших исследований немецкий ученый Вольф Зингер. До двадцатилетнего возраста наш мозг остается пластичным и податливым. Только после окончательного достижения человеком половой зрелости (Фрейд называл это «завершением пубертатного периода») формирование нашего мозга можно считать законченным.
Детское бессознательное – это ядро планеты Человек. В нем накапливаются ранние впечатления и склонности, наши представления об удовольствии и счастье, страхе и опасности, боли и одиночестве. Ожог от раскаленной плиты, боль от падения, частая грусть матери, пугающая удаль отца – все это без разбора откладывается прямо в нейронной структуре детского мозга. На этой почве, «удобренной» врожденными психологическими характеристиками (такими, например, как степень тревожности), и вырастает характер человека со всеми его особенностями – боязливостью или бесстрашием, замкнутостью или общительностью, здоровыми или невротическими реакциями на внешний мир.
Бессознательные механизмы, которые ложатся в основу характера, Герхард Рот называет «эмоциональным обусловливанием». Всю жизнь человек обращается к хранилищу личных переживаний и сверяется с его содержимым. В этом смысле мозг «помнит» нашу раннюю бессознательную историю, а младенческий и даже предродовой опыт влияют на наше поведение.
Как происходит процесс обработки новой информации, какова его схема? Внешний раздражитель «на входе» системы восприятия ведет к изменениям в нейронной сети. И в конечном счете, «на выходе» мы получаем ответ – как реагировать на ситуацию. Мозг каждый раз добросовестно оценивает любое, даже самое незначительное событие, которое происходит с нами, и эта оценка попадает в хранилище впечатлений.
Информация обо всем, что мы делаем – берем чашку с горячим кофе, обнимаем ребенка или чистим зубы, – по «эмоциональной петле» (главному проводящему пути лимбической системы) отправляется в бессознательное. И там на основе памяти о прошлом опыте принимается решение: хорошо для нас текущее событие или плохо, доставит оно нам удовольствие или страдание, каковы будут последствия, должны мы отреагировать на него действием или этого делать не стоит.
Бессознательная память о нашем прошлом опыте, как выражается американский исследователь Джозеф ле Ду, «берет в заложники рациональную часть мозга». Любая мысль, прежде чем облечься в слова, прежде чем оформиться в сознании, проходит обработку в лимбической системе. Там она эмоционально окрашивается и только затем согласуется с разумом. Бессознательное – это не дремлющий цензор, который может дать добро или наложить запрет на наши действия.
Но и эта хорошо налаженная система не гарантирована от сбоев. Каждый из нас сталкивался с необъяснимыми ошибками собственного «внутреннего голоса». Интуиция порой подсказывает неверное решение, потому что человека неудержимо тянет к эмоционально знакомым образцам поведения. Бессознательное, как и реклама, делает ставку на повторение.
Одну из главных причин таких ошибок выяснил в свое время Зигмунд Фрейд, описывая механизм вытеснения. Пытаясь защититься от наиболее негативных, пугающих, неприятных переживаний, психика прячет этот опыт в самых глубоких пластах бессознательного. Извлечь его оттуда сознанию уже не под силу: опыт оказывается как бы несуществующим, поэтому он и не отзывается на запрос интуиции. (Точнее, отзывается, но таким образом, который сознание не может корректно обработать.) Воскресить – и обратить на пользу нашего «Я» – вытесненные воспоминания можно только путем специального психотерапевтического воздействия.
Современным нейробиологам тоже есть что сказать по этому поводу. В начале 2004 года американец Майкл Андерсон опубликовал сенсационные результаты исследования, в ходе которого он с помощью томографов зарегистрировал работу мозга, связанную с вытеснением. Андерсон давал испытуемым необычное задание – забыть некоторые из ранее предъявленных им слов. Иногда участникам эксперимента это удавалось, и после определенного промежутка времени они действительно не могли воспроизвести эти слова (даже если им обещали за это деньги). При этом был обнаружен специфический феномен: активность мозговых клеток в областях коры больших полушарий, связанной с сознанием, повышалась, а в гиппокампе – организаторе памяти – снижалась. Теперь исследователи считают, что две эти области мозга связаны нейронной сетью, которая и позволяет вытеснять воспоминания.
В данном случае экспериментаторы работали с сознательным, волевым вытеснением воспоминаний. Фрейд иногда называл это подавлением, в отличие от собственно вытеснения – бессознательной обороны от нежелательных мыслей. «Эксперименты Майкла Андерсона – это прорыв в исследовании защитных механизмов психики», – считает немецкий нейропсихолог Ганс Маркович.
По мнению профессора Марковича, сходные процессы могут происходить в мозге при переработке травмирующих переживаний. И это позволяет объяснить феномены, о которых давно спорят психологи и психиатры. Например, почему дети, подвергавшиеся физическому насилию, как правило, хуже помнят эпизоды, в которых они становились жертвами жестокого обращения со стороны своих родственников, чем агрессию со стороны чужих людей?
Профессор Маркович усматривает прямую связь между этой особенностью детской психики и фрейдовской концепцией вытеснения. На протяжении нескольких лет он исследовал 20 больных амнезией, утративших память по чисто психологическим причинам. У всех имелись сходные патологические изменения в передней части правой височной доли мозга. Там хранятся образы «биографической» памяти, которая дает нам возможность воспринимать собственную жизнь как целое.
Один из пациентов Марковича, 23-летний банковский служащий, увидев в подвале своего дома огонь, вызвал пожарных. Пламя вовремя потушили, но на следующий день оказалось, что молодой человек не в состоянии вспомнить последние шесть лет своей жизни. Он думал, что ему семнадцать, а не двадцать три – в его биографии образовался пробел! Вдобавок он совершенно перестал воспринимать новую информацию.
Диагноз Марковича звучал так: диссоциация. Это наиболее радикальный защитный механизм, вытеснения прошлого опыта. Произошедшее настолько невыносимо для человека, что помогает только полная изоляция «Я» от этого события. Перед сознанием как бы падает занавес, наступает блокада воспоминаний – амнезия. Но при этом их содержание не утрачивается – оно отсылается в глубины бессознательного.
Но почему столь сильную реакцию вызвал пожар в подвале, да еще и быстро ликвидированный? Маркович был уверен: истинная причина – в далеком прошлом. Он начал ежедневные беседы с пациентом, забираясь все дальше и дальше в его биографию. И через три недели лечения молодой человек рассказал, что в возрасте четырех лет он стал свидетелем гибели человека в горящей машине. Видимо, пожар в подвале вызвал прошлое из забвения, мозг захлестнула волна стрессовых гормонов и произошло мощное вытеснение, полная амнезия…
У всех пациентов Марковича было несчастливое детство, у всех имелись ранние травмы – психические или физические. Они оставили незажившие раны. Это не образное выражение, а реальность: томограф обнаружил следы этих травм в мозге.
Молодому человеку повезло. После годового курса психотерапии он сумел преодолеть шок, шаг за шагом восстановить память и даже, как показали томограммы, залечить следы патологии. По оценке Марковича, такое восстановление возможно лишь у 10–15% больных.
Значит, мы можем воздействовать на бессознательное? Да. В посттравматический период активность мозга меняется. Она ослабевает в зоне эмоций, там, где «засела паника», и усиливается во фронтальной коре левого полушария – области, которая больше связана с мыслями и речью. По ходу терапии в состоянии мозга происходят новые изменения. Решающим фактором эффективности лечения является контакт психотерапевта и пациента, основанный на взаимном уважении и доверии, способности терапевта к сопереживанию – эмпатии. «Задача состоит в том, чтобы совместными усилиями сделать бессознательные силы сознательными», – говорит Марианна Лейцингер-Болебер, директор франкфуртского Института Зигмунда Фрейда. Только в этом случае может быть приобретен новый опыт, а в мозгу проложены новые связи в обход прежних, «больных». Пациенты учатся оставлять в покое старое и начинать новое, преодолевать свои детские травмы.
Такие идеи наверняка пришлись бы по душе старику Фрейду. Еще в 1895 году, сочиняя «Набросок научной психологии», он мечтал о создании учения о психике, в основе которого лежал бы прочный неврологический фундамент. То, что Фрейд называл бессознательным, его наследники сегодня часто именуют «самоорганизующейся биологической системой». Принято считать, что Коперник и Дарвин лишили человека статуса центра мироздания и веры в свое божественное происхождение. Фрейд нанес новый удар по человеческой гордыне – он показал, что наше «Я» отнюдь не является безусловным хозяином в собственном доме…
Новейшие исследования мозга, полагает философ Петер Слотердайк, могут привести человечество к очередной радикальной ломке представлений. Экспедиции в глубь планеты Человек совсем небезопасны: они способны изменить наши представления о том, кто мы такие.
© GEO Источник:
